– Доброго здоровья всей почтенной компании! – приветствовал находившихся в хижине охотников вошедший Вельс, подходя к столу и бросая на него волчьи головы. – Здравствуйте, господин судья! Вот плоды моей недавней охоты! Пожалуйте-ка мне за это обычную награду.
Вновь прибывший, несмотря на некоторую худощавость, казался прекрасно сложенным мужчиной. С виду он скорее походил на одного из диких сынов прерий, чем на белого охотника, да и многие из знавших его уверяли, что в его жилах течет больше индейской крови, чем крови белого. Одеждою он также скорее походил на краснокожих обитателей прерий. Подобно им, Вельс ходил всегда с непокрытой головою, а его густые вьющиеся волосы красиво рассыпались по плечам. По Арканзасу среди его знакомых фермеров и охотников ходило немало самых разноречивых слухов об образе его теперешней жизни, а еще больше фантастичного рассказывали о его прежней жизни в Техасе. Теперь он жил на собственной ферме, стоявшей среди прекрасно обработанных им самим и его двумя сыновьями полей. Сыновья Вельса, несмотря на молодость, немало помогали отцу по хозяйству.
Однако земледелием Вельс занимался только летом во время жатв и посевов, а весь остальной досуг посвящал охоте, главным образом на волков. Несмотря на кажущуюся грубость внешности и манер, он пользовался всеобщим уважением и любовью за свой мирный и веселый нрав и безграничную любезность и гостеприимство, с какими он встречал всякого, кому случалось посетить его ферму.
– Послушайте, дорогой Вельс, – сказал Геккер, старательно вытирая рукавом с бумаги кровавые брызги от брошенных охотником на стол волчьих голов. – Вы сделали бы мне громадное одолжение, если бы отправили трофеи вашей охоты прямо под стол, а то они окончательно перепачкают мне бумагу!
– Ну, ну, не сердитесь, дружище! – добродушно отозвался охотник, отодвигая головы. – Ваша бумага еще годится для писания, она запачкана только в одном углу. Итак, господин судья, мне причитается получить с вас в виде премии за убитых волков по три доллара за штуку. Здесь три головы, – следовательно, трижды три – девять!
– Совершенно верно. За три головы по три доллара за каждую – всего девять долларов. Недурной гешефт. Однако прежде вы должны присягнуть, что эти животные были убиты лично вами и непременно в нашем округе.
– Ну, такой клятвы я вам дать не могу, потому что этих бестий убил не собственноручно, а они, попавшись в расставленные мною капканы, были загрызены моими собаками.
– Все равно! – возразил судья. – Вы только подтвердите, что и ловушки были ваши, и собаки тоже ваши, а до остального мне дела нет: не все ли равно, ружьем, собакой или капканом вы истребляете опасных для наших окрестностей зверей.
– А, в таком случае, клянусь, и пусть меня повесят, если я лгу!
– Вот, Робин, – услыхав клятву Вельса, вскричал Кук, толкая ногой скрипача, – теперь самое время сыграть «Янки Дудл»!
– Такая клятва не соответствует требуемой правилами, дорогой Вельс, – сказал судья, – мы-то вам верим, но нужно соблюсти известные формальности. Мой секретарь расскажет вам, как это нужно сделать, а теперь нам пора перейти к более важным делам, для которых мы и собрались сегодня сюда. Геккер, приступайте к исполнению своих обязанностей. Теперь, джентльмены, кого вы желаете выбрать в члены комитета?.. Так, Смита и Гова! Прекрасно. Садитесь, господа, и приступим.
– Какое сегодня число? – осведомился Геккер.
– Двадцать седьмое!
– А какой день?
– Да неужели же вы не знаете, Геккер? Как не стыдно. Сегодня пятница!
– Не нахожу ничего удивительного – не знать, какой нынче день. Живя среди лесов легко и сбиться со счета. Мне, например, казалось, что сегодня воскресенье! – сказал Геккер.
Вслед за ним один из находившихся здесь фермеров подошел к столу, и Геккер занес его имя в список.
– Здравствуйте, Гэсло, – обратился он к подошедшему. – Господа, я полагаю, вам не нужно требовать от этого господина каких-либо удостоверений в верности его показаний, ведь мы все его прекрасно знаем.
– Ну конечно! – отозвалось несколько голосов.
– За кого вы желаете подать свой голос? Кто, по-вашему, достоин занять почетную должность шерифа нашего округа?
– Ватель!
– А должность его помощника?
– Гопер!
– Робин! – закричал наконец выведенный из терпения невозможной какофонией судья. – Ради бога, прекратите вы вашу игру, она положительно мешает нам заниматься делом! Вы нам просто уши раздираете такой визготней.
– А это все оттого, что у меня нет под рукой канифоли, – спокойно отозвался скрипач, ни на секунду не прерывая своего пиликанья. – Смит, будьте добры, загляните-ка под стол. Там лежит кожаный мешок, в котором должен найтись хоть маленький кусочек канифоли.