Тinker E. L. Creole City. New York, 1953.
Балы изысканной кухни (франц.).
Многие из этих белых мужчин потом женились на белых девушках из своей социальной среды. Но это не мешало им проявлять заботу о побочных детях, давать им образование, завещать состояние. В конце концов возникла довольно значительная социальная прослойка людей со смешанной кровью, унаследовавших культурные ценности первых поселенцев французских колоний, расположенных на островах Карибского моря. Большинство темнокожих креолов были мелкими торговцами или ремесленниками, но некоторые из них стали богатыми, высококультурными людьми, разбирались в серьезной музыке, ценили литературу.
Однако эта блестящая социальная прослойка людей смешанной расы просуществовала недолго. В 1894 году, во время наступления на права негров, в Луизиане был принят закон, по которому каждый, кто имел хотя бы каплю негритянской крови, объявлялся негром. Одним росчерком пера темнокожие креолы были низвергнуты до положения, в котором находились негры-чернорабочие — грузчики, рабочие хлопковых фабрик, — которых они всегда раньше глубоко презирали, считали невежественными, грубыми, неграмотными людьми. Несмотря на сопротивление креолов, они полностью растворились в негритянской массе и к началу XX века влились в ряды рабочего класса.
Они долго не желали примириться со своим новым социальным статусом. Чтобы как-то отмежеваться от негров, с которыми они теперь находились почти на одной и той же социальной ступени, креолы отчаянно пытались сохранить свою культуру. Но, несмотря на все нежелание смешиваться с неграми, избежать этого они не смогли. Во времена Армстронга все проживавшие в Новом Орлеане расовые группы оказались уже настолько перемешанными, что город напоминал аквариум, в который запустили всевозможные виды рыб. При этом негры не были свободны в выборе места жительства. И все же сегрегация в Новом Орлеане соблюдалась не так строго, как в других городах Юга, где негры могли жить только в определенных кварталах. Новоорлеанские негры нередко проживали даже под одной крышей с белыми семьями, хотя общение между теми и другими сводилось к минимуму. Таким образом, хотя ни о каком равенстве не могло быть и речи, всевозможного рода контакты между населявшими город различными расовыми группами были обычным, каждодневным явлением. Поэтому молодые негры очень быстро обучались тому, как надо вести себя с белыми, чтобы выжить. Усвоил эти правила и Армстронг. Белые были повсюду. Им принадлежали власть, деньги и все остальное, что ценится в жизни. Для Армстронга мир белых был тем, чем для дикого животного является лес: средой обитания, окружающей средой, что дает средства для существования.
Если самая острая проблема Нового Орлеана была связана с межрасовыми отношениями, то вторым страшным злом, терзавшим город ничуть не меньше, стала проституция. Эта древнейшая профессия родилась не в Новом Орлеане. В той или иной форме она существовала на протяжении всей человеческой истории. Но в этом городе она приняла такие масштабы и формы, что стала его отличительной чертой, его характерной особенностью. В те далекие времена, когда Новый Орлеан мало отличался от обыкновенной деревни, французское правительство направило туда целый транспорт с проститутками. Оно надеялось, что мужчины-колонисты женятся на них и жизнь в городе стабилизируется. Но мужчины, оказавшись «подлецами», категорически отказались связать себя брачными узами с прибывшими дамами, и те вернулись к своей прежней профессии. С тех пор почти всегда либо в самом городе, либо где-то на его окраинах существовал квартал заведений с красными фонарями. Когда Луизиана присоединилась к Соединенным Штатам, город уже был знаменит своими борделями. Именно они сделали его местом, привлекавшим тысячи матросов, речников, фермеров и туристов, толпами прибывавших в город, чтобы весело провести время в одном из его злачных заведений. Зачастую никаких других дел в Новом Орлеане у них и не было. К началу нашего века проституция стала одним из старейших институтов города, такой же его неотъемлемой частью, как порт или зона отдыха на озере.