Мы имеем в виду историю постройки Пастеровского института.
Здание Пастеровского института в Париже.
Лаборатория на улице Ульм стала тесной, несмотря на все пристройки. Ученые, доктора, профессора, начинающие микробиологи стекались в нее из разных стран, чтобы изучить новые методы под руководством Пастера; каждому требовалось местечко в лаборатории.
Пациенты также прибывали толпами. В первый же год число их достигло 2682-х. Приезжали отовсюду: из европейских стран, из России, Турции, Америки, Австралии. Лаборатория Пастера превратилась в караван-сарай; здесь толпились люди всех наций: французы, немцы, англичане, итальянцы в шерстяных плащах, испанцы в беретах, арабы в бурнусах, турки в чалмах, русские в “звериных шкурах”, “vкtus de peaux de bкtes”… “Звериные шкуры” – это полушубки смоленских крестьян, искусанных бешеным волком и отправленных на излечение к Пастеру.
Многие из пациентов приезжали на последние гроши: их приходилось устраивать, размещать, помогать им деньгами.
Луи Пастер. Снимок с портрета, подаренного Н. Ф. Гамалее Пастером с его личной подписью.
Дело разрасталось. Теперь уже четыре болезни, побежденные Пастером, изучались в его лаборатории: сибирская язва, куриная холера, краснуха, бешенство. Возникали новые вопросы, намечались новые исследования, над которыми работали ученики и последователи Пастера, его помощники в работе, сами уже отличившиеся в науке: Дюкло, Гранше, Тюилье, Ру, Шамберлан… Не хватало ни средств, ни помещений для работы, для животных, для людей.
В этих затруднительных обстоятельствах Пастер решил обратиться к тем, для кого он работал с такой неустанной энергией: к обществу, к толпе, стране,– собрать миллионы, необходимые для постройки задуманного им “убежища науки”, путем общественной подписки.
Есть величие в этом доверии много потрудившегося человека к ближним. Он не сомневался в успехе. Страна видела его работу; она знает, что здесь дело идет об избавлении человечества от ужасных бедствий, и конечно, “даст средства воздвигнуть лаборатории, где будет изучаться не только бешенство, но и другие заразные и гибельные болезни”.
Доверие его не было обмануто; менее чем за два года подписка дала два с половиной миллиона франков, так что была остановлена.
Уже в 1886 году было заложено здание Пастеровского института, а в 1888-м строительство было закончено, и 14 ноября состоялось торжественное открытие в присутствии президента республики, министров, академиков, делегатов от иноземных ученых и толпы зрителей.
Эмиль Ру.
Самому Пастеру почти не пришлось работать в новой лаборатории. Тут продолжали его дело ученики и последователи: Ру, особенно прославившийся успешной борьбой с дифтеритом; Дюкло, автор важных исследований по брожению; Тюилье, сотрудник Пастера в исследовании краснухи свиней, молчальник, по целым неделям не произносивший ни слова, работавший за двоих и погибший позднее в Египте от холеры; Шамберлан, усовершенствовавший технику бактериологии; Мечников, автор теории фагоцитоза; Иерсень, выработавший противочумную сыворотку; Кальметт, нашедший способ предохранительной прививки змеиного яда… всех не перечтешь. Много важных исследований сделано и делается в этом институте, сохранившем традиции бескорыстия и труда, завещанные учителем. Но сам Пастер должен был отказаться от работы почти одновременно с окончанием постройки. Его последнее сообщение о бешенстве – последняя работа – напечатано в отчетах Парижской Академии за 1889 год.
И. И. Мечников.
Последние пять лет окончательно “доехали” его. Годы, болезнь, от которой он не оправлялся вполне со времени исследования над пебриной, работа, слишком утомительная для больного старика, нравственные потрясения, тревога, сомнения, опасения, сознание страшной ответственности, бессонные ночи и беспокойные дни, зрелище ран, страданий, искусанных детей, умирающих в ужасных муках,– картины, к которым он, “химик”, не приучался с молодых лет, как профессиональные доктора, – всего этого было слишком достаточно, чтобы сломить уже надломленный организм. Под грубоватой оболочкой этого химика таился источник чистейшей жалости и нежности, – это сказывалось особенно в отношении к детям, которые ничуть не пугались его резких манер и нахмуренного лба, а привязывались к нему в самое короткое время. Маленькая Луиза Пеллетье в минуты успокоения, между припадками бреда, звала его и заставляла сидеть около нее.
Сыграли свою роль и нападки Петера, отношение профессиональных врачей, членов Медицинской Академии, среди которых только двое-трое поддерживали Пастера в разгар травли, а в особенности те гнусные выходки – ложные телеграммы и письма, о которых говорилось выше.
Уже в речи его при открытии института звучат грусть и сознание своего бессилия:
“Увы! Я вхожу в это жилище труда с горьким чувством человека, побежденного временем; нет вокруг меня ни моих учителей, ни даже соратников – ни Дюма, ни Булея, ни Поля Бера, ни Вюльпиана, который вместе с вами, Гранше, был моим советником на первых порах, а затем самым убежденным и энергичным защитником метода”.
Вскоре пришлось ему сложить оружие перед этим неодолимым врагом – временем. Последние шесть лет жизни были им проведены в вынужденном бездействии. Посетители, поклонники, друзья, навещавшие его, слышали постоянно одну и ту же жалобу: “Я не могу больше работать!”
Он не мог работать, едва мог двигаться, с трудом говорил; мало-помалу язык почти отнялся, только глаза сохранили прежнюю жизненность. Он еще следил за наукой, за работами других и в периоды облегчения беседовал со своими сотрудниками о новых исследованиях, давал советы и указания.
В 1892 году праздновался его семидесятилетний юбилей – торжество, в котором принимали участие все цивилизованные страны. Но почести, награды, приветственные телеграммы и адреса, всевозможные ордена: Св. Анны, Св. Саввы (Сербского), Св. Маврикия и Лазаря, Леопольда, Изабеллы Католической, Св. Иакова Португальского и прочее и прочее – целые святцы! – золотая медаль от Французской Академии, специально выбитая для этого случая, дипломы и медали от других ученых учреждений – не могли остановить развитие паралича, который понемногу овладевал его организмом.
Медаль Почета, поднесенная Пастеру в 1882 году.
В конце 1894 года, лишившись последних сил, он переселился в деревню, в Вильнев д’Этан, близ Гарша, где и умер 27 сентября 1895 года.
Умер, завершив свое дело, которое “так грандиозно, что невольно приковывает внимание всех, так просто, что всякий образованный человек может следить за его развитием, так действительно и человечно, что даже невежды, просвещенные и убежденные помощью, которую получают от него, прославляют и чтут его”, – дело, которое, как и вообще наука, вероятно будет служить всему человечеству, когда… когда нас не будет.
Гробница Пастера в Пастеровском институте.
ИСТОЧНИКИ
1. Pasteur. Histoire d'un sawant par un ignorant. 12-me йdition.
2. Fr. Bournand. Pasteur, sa vie, son oeuvre.
3. К. Тимирязев. Луи Пастер. M., 1896.
4. Loeffler. Louis Pasteur.—“Deut. Med. Woch.”, 1895, № 43.
5. Ch.Richet. L'oeuvre de Pasteur – “Rev. Sс.”, 1895, II, 14.
6. Ch. Richet. L'oeuvre de Pasteur et la conception moderne de la mйdecine”.—“R. S.”, 1897, II, 14.
7.Duclaux. Le laboratoire de Pasteur.– “R. S.”, 1895, I, 15.
8. Duclaux. L'oeuvre de Pasteur.– “R. S.”, 1895, II, 21.
9. A. Vulpian. Les travaux de Pasteur sur la rage. — “R. S.”, 1887, I, 4.
10. Grancher. Pasteur et la mйdecine contemporaine. – “R. S.”, 1893, II, 22.
11. “Jubilй de Pasteur”. Paris , 1893.
12. “Translation des cendres de Pasteur”. – “R. S.”, 1897, I, 1.
13. P. Lemoyne. Pasteur.