— Это вы замяли. А я нет. Меня до сих пор вором считают.
— А ты не вор?
— Она сама прыгнула в лодку и отказалась вылезать, если я её не покатаю, а потом меня же и подставила.
— Сын, прекрати. Это ты её пытаешься подставить, и тебя это, между прочим, не красит.
— Значит, не веришь? — насупился Витька.
— Не верю. Не мешай смотреть новости, — и папа нажал кнопку громкости.
Витька развернулся и молча ушёл в свою спальню. Больше у него сомнений не было.
Наступил день отъезда. Мама подняла всех ни свет ни заря окриком: «Вставайте! Лёша приедет, а вы спите, позора не оберёшься!» Она быстро ходила по дому, со скрежетом дёргала занавески на старых карнизах и каждые две минуты понукала папу: «Собирайся. Собирайся. Собирайся».
Она и сама уже несколько дней собирала его, укладывала в рюкзак носки и прочее, приговаривая, что экспедиция — это плохая затея. По маминому мнению, лучше бы никто никуда никогда не ездил.
— Ищешь себе неприятности на старости лет, — сказала мама, высыпая всё из папиного рюкзака и укладывая по-своему. Дело было в прихожей на диване.
— Милослава! — рассерженно сказал папа. — На какой на старости лет? Мне едва за тридцать перевалило.
— Я и говорю, четвёртый десяток разменял, скоро полвека будет, а ты всё никак не успокоишься. Слава богу, хоть сын умнее тебя и решил остаться дома.
— А это что за новости? Виктор! Как это понимать.
— Пап, я не поеду, — спокойно сказал Витька. — К нам на неделю Луна-парк приезжает, я лучше туда махну.
Папа аж сел.
— Тебе что, сынок, голову напекло? Да я еле упросил Лёху тебя взять! Какого чёрта я тебе рюкзак купил?
— На лодке можно всю жизнь кататься, — рассудительно ответил Витька, — а в Луна-парк через год будет неинтересно. Я же вырасту.
Папа встал и начал ходить кругами по комнате.
— Ты рассуждаешь, как старикан! — крикнул он, потрясая кулаками. — Я в твои годы голубей гонял!
— Ну и садист, — хмыкнул Витька и тут же схлопотал от мамы затрещину.
Заспанная Настька сидела тут же на диванчике и клевала носом, но, как только осознала, что брат не поедет, хриплым со сна голосом зашумела:
— Ура! Витька остается со мной!
— На самом деле я никаких птиц не гонял, — сказал папа тоном ниже, — это просто выражение такое. Но у меня не укладывается в голове, как можно променять турпоход на какой-то Луна-парк.
— Пап, у тебя своя жизнь, у меня своя. Мне хочется на каруселях покататься. Все ребята поедут, так что я буду не один.
— Ну, как знаешь, — сдался папа. — Только учти: второго шанса на такую экспедицию у тебя в жизни не будет.
Витька пожал плечами.
Мама перестаралась, разбудив всю семью затемно и не дав никому выспаться. Дядя Лёша с помощником подъехали только к одиннадцати утра, и ещё час провозились с погрузкой, чаепитием и сидением «на дорожку». Эти шумные и весёлые проводы казались Витьке сном.
Дядя Лёша выразил удивление, что Витька не едет, и с сожалением покачал головой, но в глазах его блеснула радость. Плохо скрываемая. Наверно, трое взрослых дядек собираются плавать по таким местам, где дети будут только мешать.
Витька помогал носить продукты. При первом же взгляде на дяди Лёшину лодку он впал в ступор от восхищения и едва не передумал обратно. Это была не лодка, а целый корабль с домиком на палубе. Все деревенские малыши собрались на неё поглазеть. Витька представил, как можно было бы ночевать в этом домике, а в непогоду прятаться от дождя, и закусил губу.
— Ну, всем пока! — дядя Лёша помахал рукой.
— Мила, я буду звонить с двенадцати до часу! — пообещал папа.
Помощник дяди Лёши запустил двигатель, и корабль уплыл. Мама смахнула слезу, трижды перекрестила воздух им вслед и вздохнула.
— Идёмте подвязывать помидоры, — сказала она детям.
Вот и всё. Сказка растаяла, как дым, а впереди был только Луна-парк да Луиза.
Стоял тихий летний день. Они подвязали помидоры — на священных растениях уже начали краснеть плоды, — потом стали собирать малину. Малины было много, и Витька тайком ел её с куста, хотя мама не разрешала.
Каждый год абсолютно вся ягода шла на варенье, попадала в банки и навсегда исчезала в подвале. Витька не помнил, чтобы они хоть когда-нибудь ели варенье, на сладкое были только конфеты. Та же ситуация царила и в остальных дворах: варенье варили, прятали и не ели.
Настька к малине не подходила, она боялась клопов. Из-под яблони доносился её голосок — она играла с куклами. До чего же тихо может быть на свете…
— Витя, куда ты потратил свои деньги? — спросила мама. — Я их сегодня не нашла в твоей коробке.
Витька чуть не выронил бидон.
— Мам, а чего ты в ней вообще делала?
— Разбирала. А денег не увидела. У тебя вроде много было!
— Перепрятал, — сказал Витька сквозь зубы, поставил бидон на лавку и ушёл в дом.
— Ты куда? — окрикнула его мама. — Малина не обобрана!
В комнате было прохладно и чисто. Виноград затенял окно. Резким движением Витька выдернул из ящика стола коробку и вытряхнул её содержимое на кровать. Взял клочок шерсти, сжал в кулаке и подержал несколько секунд, закрыв глаза. Прижал к груди, вспомнил, как обнимал Чапу. Выдохнул. Интересно, дожил бы Чапа до сегодняшнего дня? Потом сунул в карман блестящий Форд и вышел во двор.
— Держи подарок, — сказал он Настьке и протянул машинку.
— Ой, блестященькая! — взвизгнула Настька и схватила сувенир.
— Это Форд.
— Фордик…
Витька взял с крыльца садовый совок и направился к калитке.
— Ты куда? — крикнула мама.
— На пять минут, — откликнулся Витька.
— Не купайся!
— Не собираюсь, — сказал Витька и вышел на улицу.
Ноги сами принесли его к тем кустам возле бревна, где он когда-то оставил умирать больного птенчика. Вырыл яму, положил шерсть, посмотрел немного…
— Прощай, Чапа.
Зарыл, замаскировал травой и пошёл обратно. Швырнул совок на крыльцо, не разуваясь прошёл в дом. Мама прикрикнула на него, но он не отреагировал. На койке валялись пустая коробка, галстук и ручка.
Первым побуждением у Витьки было сломать ручку пополам и бросить в ведро, но злость уже пошла на спад, и он положил её на стол к другим карандашам: пусть будет просто ручкой.
Коробку отнёс на крыльцо, где мама приспособит её для лука. Самое оно. Что делать с галстуком, он не знал, поэтому свернул его в плотный треугольник и спрятал в карман штанов. Прощайте, детские сокровища. Больше никто не будет в вас копаться.
Он лёг на пустую кровать и начал думать о Луизе, какая она красивая, вредная и умная. Вспомнил, как со всей дури хватал её за плечи, а она хныкала. Завтра они увидятся, и им предстоит целый день в Луна-парке. Луиза будет бояться высоты, а он возьмет её за руку и скажет: «Я с тобой!» Он впервые поедет в парк аттракционов без мамы и папы, как взрослый. С девчонкой.
Но стоило подумать о папе, уехавшем с друзьями навстречу приключениям, как становилось тоскливо. Не упустил ли он что-то более интересное, чем Луиза? Прогулки по чужим городам, рыбалка, костры по вечерам, а вместо щей уха из пойманной рыбы. Две недели на природе, обалдеть можно! Но сожалеть было поздно. К тому же, Луиза так хотела поехать в парк именно с ним.
— Витя, иди есть щи! — позвала мама.
Вечером Витька тщательно выбрал одежду для завтрашнего дня — ему хотелось не ударить в грязь лицом перед Луизой. Может, он и деревенщина, но у него тоже есть модные вещи. Интересно, что наденет она? Хоть бы платье, а не то, в чём явилась на злополучный пикник.
Утром в субботу он встал пораньше, оделся и начал причёсываться перед зеркалом.
— Это ты куда вырядился? — подозрительно спросила мама.
— Мы с друзьями в Луна-парк поедем, я же говорил.
— Разворачивайся. Завтра съездишь. Мне сегодня к Тане за помидорами.
— Мам, я же договорился! Меня ждут! — вспылил Витька.
— Подождут, не помрут. С кем мне ребёнка оставить?
— А ты ребёнка возьми с собой за помидорами. Или вообще не ходи, у нас своих помидоров целое стадо, — посоветовал Витька.