— Тихо ты! — шикнул на неё Витька. — Сам, сам. Теперь не страшно?
— Не страшно!
— Да тихо же, а то мама придёт. Дрыхни, — буркнул Витька вместо «спокойной ночи» и вернулся к себе.
Настькиного счастья хватило на пять секунд. Только он улёгся, как сестра со стуком спрыгнула на пол и пришлёпала к нему.
— Ви-ить! — замогильным шёпотом позвала Настька. — Она опять на меня смотрит.
— Я же её выключил, — простонал Витька.
— А она всё равно смотрит.
— Да ёлки-палки.
Витька встал, сходил за кошкой, поставил её в своей комнате на стол и ещё раз велел Настьке дрыхнуть. Опять улёгся и только закрыл глаза, как вспомнил о половике. Чертыхнулся, снова вылез из-под одеяла и поправил половик, чтобы мама утром не догадалась, что он включал свет.
После этого сон совсем пропал. Сейчас бы почитать, но нельзя — влетит. И он ещё долго ворочался, думая о разных вещах. Иногда его взгляд падал на зловещий чёрный силуэт, выступающий на фоне полупрозрачной занавески, и смотреть на это было весьма неприятно. Что за дурак её изобрёл? Интересно, а как она выглядит во включённом состоянии? Спать всё равно не хотелось, и Витька задумал провести эксперимент. То, что идея была плохая, он понял сразу. Света от ночника было чуть, свою руку не разглядишь, зато…
Кошка шевелилась. Прежде чем успел что-либо сообразить, он вскочил и с бормотаньем: «Чур меня, чур меня» хлопнул ладонью по клавише настольной лампы, напрочь забыв о светомаскировке. К счастью, родители были увлечены фильмом. Он стёр со лба испарину и посмотрел на «детский светильник». Чучело как чучело, стоит себе на столе и не двигается. Что за фантастика? Тут до него дошло, в чём секрет, и он обругал кошку словами, которых набрался от Ромки и Славки. Выключил и свет, и кошку, залез под одеяло и отвернулся лицом к стене.
Ведь в этом чучеле тоже есть трансформатор! А как он работает — это уж на совести производителей. Видать, не очень правильно работает. Напряжение то падает, то возрастает, поэтому лампочка внутри горит то ярче, то тусклее. С интервалом этак примерно три — четыре секунды. Малюсенькие дырки в глине — «очаровательные глазки» — как нельзя лучше подходят для демонстрации этого эффекта, создаётся впечатление, что чучело прищуривается, а отражённый свет заставляет его «шевелиться». Разумеется, при свете настольной лампы никаких эффектов не видно, они работают только в темноте.
Всё просто, никакого колдовства, но сколько нервов потрачено! Витька представил, что пришлось пережить маленькой Настьке. Тот, кто изобрёл этот светильник, похоже, не такой уж и дурак. Гад он, вот он кто. С таким же успехом мог бы сделать ночник в форме черепа. И ведь скольким детям таких кошек включают на ночь! Наверняка у этого гада своих детей нет, а чужих ему не жалко. Почему-то Витьке и в голову не пришло спрятать кошку, она так и осталась ночевать на столе.
========== 3. Визит ==========
Утро началось с крика. Мама пришла открывать занавески и увидела подарок тёти Тани. Не разобравшись, в чём дело, она обрушила на ещё сонного Витьку град обвинений в том смысле, что он у ребёнка последнее готов отобрать, и унесла кошку обратно в Настькину комнату. Там мама не стала кричать. Витька хорошо видел через открытую дверь, как она аккуратно поставила кошку на прежнее место, а Витькин светильник вынула из розетки. Мама вышла, прикрыла дверь и ткнула оранжевым шариком Витьке в лицо:
— Твоя работа? Хочешь пожар устроить? Хочешь нас всех уморить?
— Она боится кошки, и я…
—Ничего она не боится! А ты решил нас всех сжечь живьём! Бессовестный! Да тебя в колонию посадить надо! Всю семью убить захотел!
Она вышла, держа светильник за провод и намереваясь, видимо, выбросить его в помойку. Витька оделся, кое-как заправил кровать. Настроение было уже паршивое, а тут ещё Настька проснулась и пулей вылетела из спальни с воплями:
— Вить! Кошка обратно пришла! Я проснулась, а она сидит! И смотрит…
— Не выдумывай, — осадил её Витька. — Глина не ходит. Давай одевайся быстро, а то манная каша остынет.
У мамы была замечательная черта: она мгновенно забывала всё, что недавно сделала, поэтому Витька беспрепятственно вытащил из помойки свой ночник с оранжевым шаром и спрятал в сарае до вечера, не боясь, что мама заглянет в ведро и спросит: «Где светильник?» Мама уже не помнила, что утром хотела отправить Витьку в колонию. У неё было слишком много домашних хлопот, чтобы помнить такие мелочи. Глава семьи спозаранку уехал на работу, сын возится в сарае, дочь, наглотавшись полезной каши, смотрит мультики — значит, всё прекрасно, и есть время спокойно постирать и сварить щи. А потом нужно будет полоть помидоры, мыть полы и вытряхивать половики. Для себя у мамы не было ни секундочки. Витька это знал и видел, но не вмешивался. Понимал, что маме надо помочь, но боялся, что его опять обругают.
Ближе к трём он попросил маму одеть Настьку во что-нибудь приличное.
— Я и забыла, что к тебе эта вертихвостка придёт, — с раздражением сказала мама.
— Почему сразу вертихвостка? Ты её ещё ни разу не видела, а уже обзываешь! — возмутился Витька.
— Не защищай! Ишь, встал на защиту! Защитничек! — крикнула мама, но Настьку всё-таки оторвала от телевизора и одела.
Витька с сожалением оглядел мерзкое куцее платьишко, висящее на сестре как балахон. И кто придумал, что детские платья должны быть короткими и широкими? И стригут её каждый год тоже зря. Уродуют ребёнка, как могут. Ради чего, спрашивается? Чтобы не тратить время на косы? Такова логика взрослых. Пусть девочка будет пугалом, зато я сэкономлю пять минут в день.
Без пяти четыре он залез на сарай и начал высматривать Луизу. Вдруг опять не придёт? Мама, переживая за крышу сарая, криками согнала сына, и тогда он вышел на улицу. В пятнадцать минут пятого, изведясь ожиданием, наконец увидел на дороге Луизу и помчался встречать.
Сегодня она была в розовом.
— Привет! — запыхавшись, сказал Витька.
— Привет, — улыбнулась она.
В руке у неё был пакет — лаковый, розовый и на вид лёгкий, и Витька не знал, стоит ли помогать. Он представил, как будет смотреться с розовым пакетом, но на всякий случай спросил:
— Тебе помочь нести?
Она со смехом помотала головой. Волосы у неё были уложены опять по-новому: не локоны, не кудряшки, а что-то напоминающее пружинки, и когда она мотала головой, эти пружинки летали туда-сюда. Витьке сразу захотелось дёрнуть за одну из них, но он, конечно, сдержался. Вместо шляпки у Луизы был розовый зонтик — кстати, небо затянуло тучами.
— На этот раз я не опоздала, — с усмешкой проговорила Луиза и как бы ненароком посмотрела на свои миниатюрные часики из розового золота, отделанные мелкими алмазами.
— Ого, — не удержался Витька.
— Ты разбираешься в дорогих вещах? — удивлённо и одновременно уважительно спросила она.
— Нет, просто у меня тоже есть золотые часы.
— А почему ты их не носишь?
— Они старинные, на цепочке, дома лежат.
— Покажешь мне? Я безумно люблю антиквариат!
— Да, конечно. Проходи!
Скрипнула калитка. Чтобы попасть в свою комнату, Витьке предстояло провести Луизу через коридор и прихожую мимо мамы с папой — не лезть же с ней в окно, и он немного нервничал. В коридоре скинул сандалии и увидел, что Луиза неловко, опираясь на квёлый зонтик, пытается стоя переобуться. Табуретки для переобувания не было, и её отсутствие впервые бросилось ему в глаза. Он ощутил прилив стыда за свой дом и поспешно подал руку Луизе, а другой рукой взял розовый пакет и только сейчас заметил, что пакетов два: в одном лежало что-то с манящим фруктовым запахом, а из другого Луиза вынула розовые атласные туфельки с вышивкой и надела. За этим её и застала мама. Она вышла в прихожую, подбоченилась и громко спросила:
— Что, у нас пол, что ли, грязный? Надо в доме обувь одевать?
— Здравствуйте, — сказала Луиза, чуть опешив.
— Здравствуй, здравствуй, — пропела мама. — И чья ж ты такая?
— Мама, познакомься, это Луиза, — представил Витька.