– С удовольствием. Утром перед сменой я съела рогалик, но уже давно его переварила. Давай приму твой заказ, а когда всё принесу – поболтаем.
Она протянула мне ламинированную карточку, я глянула на меню завтрака и рассмеялась. «Главный грех дня», «Безгрешный», «Смертный грех», «Семь смертных грехов», «Создай свой собственный грех».
– А на ленч меню совсем другое, – заметила я.
– Ага, потому что ленч подаётся и по воскресеньям. А так как завтраков у нас в воскресенье нет, мы пользуемся случаем пощеголять столь дерзким меню. У Франсин жуткое чувство юмора.
– И отличный вкус в еде. Возьму-ка я «Семь смертных грехов».
Яйца, бекон, колбаски, бисквиты, соус, картофель-фри и блины. Закаляйтесь, артерии, закаляйтесь.
– Отлично. Вернусь через пять минут.
Я открыла книгу, полагая, что за это время успею пролистать несколько страниц. И как раз читала главу о взрывчатых веществах, когда Элли вернулась с полным подносом еды – на армию бы хватило. Она начала выставлять тарелки, и мой рот наполнился слюной.
– А на стол всё поместится? – спросила я.
– О, конечно. Правда будет похоже на фуршет, но влезет всё.
Вскоре на столе осталось только крошечное отверстие для бутылки кетчупа, которую Элли выудила из кармана передника.
– Ты не представляешь, какой это кайф, – сказала она, усаживаясь напротив, – позавтракать с другой незамужней женщиной моложе шестидесяти.
– Основываясь на впечатлениях последних дней, я тебя прекрасно понимаю.
Сунув в рот наколотые на вилку ломтики картофеля, я зажмурилась, наслаждаясь невероятно вкусным сочетанием приправы и лука. Затем сглотнула, выдохнула и только потом открыла глаза.
– Вам с картошкой не нужно уединиться? – с улыбкой уточнила Элли.
– Нет. Чувства к картошке я могу выразить публично, но вот когда доберусь до блинов… мы вернёмся к этому вопросу.
Она засмеялась:
– Услышав о твоём приезде в Греховодье, я и не предполагала, что ты окажешься такой занимательной личностью.
– Почему? – Вдруг стало любопытно, что тут болтали до моего появления.
– Ну, я слышала, что ты королева красоты и библиотекарь – такое сочетание не навевает мысли о ком-то весёлом, с кем приятно позавтракать. – Элли, кажется, немного смутилась. – Я училась в школе с участницей конкурсов красоты. Мы не слишком-то ладили.
– Я вроде видела её страничку на «Фейсбуке» – скукота. Неудивительно, что вы не ладили. И кстати, конкурсы – дело рук моей мамы. Я держусь от них подальше с тех пор, как сама оплачиваю свои счета.
– Теперь ясно.
– Итак, – решила я сменить тему, – я заметила, что тут не очень-то много молодёжи. С мамочками, что гуляют в парке и сидят по домам со своими малышами, всё ясно. Но где их мужья?
– Здесь мало работы, так что большинство мужчин всю неделю трудится на стройке в Новом Орлеане или на буровых вышках. По субботам строители, как правило, торчат в универмаге. А нефтяники работают две недели через две, и сейчас их как раз нет. Женщины заняты детьми и сведением концов с концами, потому их тоже не часто увидишь. Это старомодный город, когда дело касается женщины и карьеры.
– А одиночки?
– Одиноких мужчин – кот наплакал. Всех мало-мальски достойных быстро расхватывают, а девчонки, которые не обзавелись парой в старших классах или вообще не желают здесь оседать, уезжают на поиски рыбки покрупнее.
Я глянула на руку Элли без кольца:
– Ну а твоя история? Ты умная и, уверена, без проблем отхватила бы себе парня, что бы это ни значило. Но вот ты здесь, без детей, и явно много младше средней возрастной группы.
Она вздохнула:
– Я почти уехала. Папа умер, когда я была подростком, а мама ничего толком не умела. Она работала администратором в экспедиторской конторе в соседнем городке. Денег на колледж не было, так что несколько лет я после школы подрабатывала в кафе, чтобы заплатить за первые два года обучения. Думала, что потом найду халтурку на неполный день в Новом Орлеане и оплачу остальное. Но едва начался первый курс – мама заболела.
– И ты вернулась, чтобы о ней заботиться?
Элли кивнула:
– Франсин меня спасла, дала старую работу. И я учусь онлайн, когда появляются подходящие курсы, но для медсестёр их не так много.
– А твоя мама… как она сейчас?
– Умирает… Рак. Одна из тех болезненных разновидностей, которые могут убить за месяц или растянуться на годы. Мама мучается уже три.
– Кошмар, сочувствую. Это, должно быть, так тяжело.
– Ох, в последний месяц это уже не на мне. Её состояние так ухудшилось, что врачи настояли на переезде в новоорлеанский дом престарелых.