Долго ли, коротко - и вот они уже в Гушсае, Лук рапортует Козыреву о частично выполненном задании, а тот, в свою очередь, знакомит Лука с темноволосым скуластым парнем лет двадцати семи: Лук - Искандер. Ростом с Лука, одет по "городской" моде: светлая рубашка с нагрудным карманом, темные очки над щегольскими усиками, джинсы, плетенки. Хлоп своей ладонью в Лукову ладонь - и засмеялся! И Лук вслед за ним, потому что очень уж ладно хлопок у них получился.
Вот, Искандер Луку глянулся сразу, с первых же слов знакомства, симпатия к нему возникла, может быть, даже, еще стремительнее, чем неприязнь к Володе Маматову.
Хорошо бы оказаться в одном экипаже с Искандером, а не с Маматовым, - загадал про себя Лук, и сбылось по желанию его, и Лук впоследствии еще не раз, и не два порадовался этому своему скромному "служебному" везению.
Ехать предстояло от Гушсая через Ташкент и дальше, ибо их первый маршрут лежал в Самаркандскую область; после недолгого совещания у Козырева было решено не заморачиваться никакими объездными путями, а проехать прямиком через Ташкент, оно заметно короче, и пока они налегке, городских гаишников можно особенно не бояться, придираться к геологам не станут. На выезде из Ташкента, все же, гаишники тормознули машину Искандера, но тот, во время экспансивного обмена мнениями с блюстителями дорожного порядка, стонал, показывал обеими руками на кузов, пинал переднее колесо, взывал к небесам...
- Ф-ух! Видать, настроение у них было хорошее, безо всякого бакшиша отпустили, пиявки чертовы! Теперь-то помчим!
Козюренок, как старший член импровизированного экипажа, был волен выбирать себе место в машине Искандера, но по какой-то прихоти выбрал для себя лежанку в кузове, а "козырное" место рядом с шофером пожаловал Луку. И теперь к пассажирским правам Лука прибавилась обязанность: общаться с Искандером, развлекать, следить за тем, чтобы тот не задремал от однообразия мелькающих под колесами километров. А никто и не против!
За пределами Ташкента проложена прямая и широкая дорога, но не асфальтовая, а сплошь вымощенная огромными бетонными плитами, чистыми, ровными, почти без выбоин. Плиты примыкают плотно друг к другу, но, все же, зазоры между ними остаются, узенькие и мелкие, не шире и не глубже сантиметра-двух, как на глаз определил Лук, и теперь грузовик весело мчал вперед, негромко тарахтя-отсчитывая колесами эти самые щербины и зазоры.
- Сам Рашидов так распорядился, типа, этими аэродромными плитами дорогу замостить. Нигде такого больше нет, только у нас, и только на этом шоссе, на Чимкентском!
- А почему Чимкентском? - удивляется Лук, услышав хорошо ему знакомое географическое наименование. - Чимкент - это же Казахстан!
- Ну, да, так и есть. Вот этот кусочек, что мы сейчас проезжаем, это Казахстан, Чимкентская область. Километров сорок, вот, через Джетысай, проедем по спидометру - и опять в Узбекистане. Мудрят с географией товарищи ученые, но вообще нам по фигу, какая разница - Казахстан, Узбекистан? В Казахстане вроде бы с бензином чуть попроще, если подальше в глубь к ним заехать, пробки не такие, как у нас, и разбавляют меньше. Слово "километров" Искандер произносит не совсем грамотно, с ударением на втором слоге, и Лук втихомолку обратил на это внимание, потому что все остальные, включая Маматова, правильно ставят ударение, на "е".
- Чем разбавляют, водой, что ли?
- Не, солярой. И ослиной мочой, как в том фильме, помнишь?
Оба хохочут, вспоминая фильм, у обоих отличное настроение. Искандер объясняет Луку, что дома-то очень хорошо, всегда сыт-обут-одет и обласкан, дочь красавица, жена любимая, но мужчине свобода нужна, вольный ветер в уших, простор, друзья... Искандер любит экспедиции и особенно Краснохолмскую, которая из Ленинграда.
- Да мне плевать, что уран-муран, гейгер-мейгер! Засадил стопаря, когда отдых на базе - и любую радиацию как рукой снимет, главное, чтобы в меру и вовремя!
Насчет целебных свойств "стопаря" Лук отнюдь не уверен, однако спорить не собирается: мужики на то и мужики, чтобы время от времени окунаться в пучины страстей и порока - были бы только деньги и женщины в нужном количестве и качестве!
Молодые люди болтают, и Лук между делом промыслил! - словно озарило его! - ответ на загадку, что зацепила его в Гушсае, открытие предельно простое, так что Луку даже неудобно за свое тугодумство: почему у Толика и у Володи Маматова (и у Искандера, как оказалось) левая рука рука загорелая, а правая нет!? А у Козырева наоборот? Ясен пень - почему: у шофера левая рука из окошка торчит, на солнце жарится, а у пассажира в кабине - правая под солнцем! Лук чуть было не поделился с Искандером этим наблюдением, но прикусил язык, поостергся выглядеть в глазах нового приятеля недалеким болваном.
С тех пор, как Лук был насильно катапультирован из стен родного университета, прошло совсем немного времени, считаные недели, но Лук уже слегка изменился душой. Именно слегка, ибо двадцать лет - далеко не тот возраст, чтобы вот так, вдруг, поддаваться воздействию полученного опыта... Тем не менее, все-таки, перемены произошли: Лук стал чуточку осмотрительнее в словах, он, для начала, словно бы замыкается во внутренних впечатлениях, осмысливает их, а потом уже... а потом уже продолжает делать прежние ошибки. Но - реже.
Луку все интересно вокруг: а как в народе Новый год празднуют, бывал ли Искандер на знаменитом Самаркандском базаре, и много ли в Самарканде архитектурных памятников старины, а что это за красные цветы вдоль дорог цветут, целыми полями, не маки ли?
- Не, тюльпаны, - отвечает Искандер и даже оглядывается на Лука. - А чего это тебя маки вдруг заинтересовали? Чего тебе до них?
Лук смущается, почуяв во взгляде Искандера некое подозрение, и объясняет ему, что ташкентские ребята, у них в универе, рассказывают, что в Узбекистане нешуточные проблемы с наркотой, и что мак с коноплей здесь едва ли не комбайнами по полям убирают.
- Не, ерунда, авторитетно заявляю! - Искандер прикуривает, зажигая спичку одной рукой (он курит "Приму"), - остановимся где-нибудь поссать, я тебе покажу, какие это маки: простые тюльпаны цветут. Но их много. А насчет конопли - веришь ли, Лук, я в этом и прошлом году, да и в позапрошлом, ни разу не видел, как она растет в диком виде! То есть, она есть, и много есть, но это башли, большие деньги, какой дурак их будет без присмотра оставлять!? Про Чуйскую долину слышал? Вот! Вот там да, там, говорят, той конопли целый океан растет, но это уже в Киргизии. А из мака варят кухнар, сам видел. Но он еще дороже анаши. Но я тебе не советую даже пробовать, Лук.
- Да я и не собираюсь! Ты чего, Искандер, за кого ты меня держишь, в натуре! Я не то, что анашу, просто курить табак скоро завяжу! А в тридцатник и вообще в ангелы подамся, даже пиво пить не буду. Напрочь! Даже шампанское на Новый год! Так что не учи ученого, в наркоманы и алкоголики можешь не сватать!
- А чего так строго? Здоровье, с ним проблемы?
- Просто я так решил, здоровье тут не при чем, со здоровьем у меня, покамест, полный порядок. Зачем бодяжить трезвый образ жизни? Всему свое время, всему своя мера.
- О! Мудрые слова! Мой папан абсолютно то же самое и точно такими же словами говорит! И у него тоже, у отца моего, такие, примерно же, как у тебя, гуси в голове живут! Вот, секи, Лук, сейчас расскажу!..
И Искандер рассказывает про чудачества своего отца, де, мол, он себе на год вперед зарок строгий дает: в этом году пьет только шампанское вино! Только шампанское и ничего другого больше! А в другой год - только красное молдавское вино Каберне. А, например, в позапрошлом году пил только коньяк!
- Хиппово!
- Еще бы! Он у меня такой.
Но бухим своего отца Искандер ни разу не видел, потому что пьет он совсем понемногу и никогда допьяна. Как поедет отец в Крым, родные места проведать, а потом как вернется, весь в горючих слезах и вздохах - так начинается для него год нового зарока... Искандер рассказывает Луку, что они с отцом из крымских татар, семья древнего рода, их, крымскую нацию, почти всех в сорок четвертом выслали к чертовой матери, кого куда, их - в Узбекистан. Отец каждый год туда ездит, это у него тоже зарок такой, а вот Искандер собирается, собирается на родину предков, да все дела мешают. То да се... Нет, конечно же, надо будет обязательно побывать, там дальние родственники остались, есть где остановиться...