- "Вокруг меня занудствовал торнадо!"
- Чего, чего?
- У нас говорят "смерч", а на Западе, в той же Америке, такие вихри зовутся торнадо.
- Э, да хрен бы с ними, как там у них что называется. Мне, вот, придется новое ухо пришивать! Верка увидит, наверняка заподозрит, что подрался по пьяне. Ты уж подтверди, как было!
- Отмажу, не волнуйся!
- Ай... Она и тебе не поверит. А ревнивая!..
Искандер любит рассказывать Луку о своей многочисленной родне, и особенно о своем маленьком семействе, о жене с дочерью, а Лук вежливо слушает. Когда-нибудь, наверное, и он обзаведется домашним очагом: квартира, жена, дети... Если детей будет трое-четверо, то квартира нужна побольше трехкомнатной, чтобы - ух! Чтобы и детские комнаты были, и спальня и общая гостиная, и комната-библиотека, специально для книг, и маленький уютный кабинет - исключительно для Лука! Пусть даже крохотный, чтобы только стол, стул и лампа! Он там будет работать и размышлять, один на один с собой. Лук всю свою жизнь, с самого раннего детства мечтал о собственном уголке вселенной!.. Да все как-то не вырисовывается. В дворники - и то не берут!
Искандеру хорошо: где-то через недельку с хвостиком они приедут на побывку в Гушсай, где Искандера ждут родственники, друзья, дом, любимая дочь, любимая жена, супружеские объятия! Против жарких девичьих объятий и Лук ни секунды бы не возражал, но где их взять посреди песчаных холмов!? Познакомиться с местными красотками - дохлый номер, то есть, абсолютно: с ними даже взглядами не встретиться! А с землячками из какой-либо соседней экспедиции - это должно крепко провезти, ибо все заняты! Валерка Анюту Шашкову слету подхватил - и теперь, небось, горя не знает! Но тоже опасно: может потребовать жениться!
И опять дорога сквозь пустыню, в районе каких-то трех колодцев, которых Лук так и не увидел, где им всем, и в частности Луку, предстоит искать обозначенные точки, проверять и перепроверять, измерять уровень радиации, заготавливать и носить за спиною образцы.
ГЛАВА 10
Опыт - дальний родственник разума. Тот и другой бок-о-бок существуют и произрастают в нормальном человеке, но если разум следует неустанно и самостоятельно развивать, пестовать, упражнять, окучивать, то опыт более неприхотлив, сам приживается и всю жизнь растет дичком, однако тоже довольно часто полезен.
Мотор грузовика выл, выл, вдруг перешел на неуверенный басок - скорость убавил. Машина стоп, но все в порядке.
Самое начало мая. Невысокое солнце на западной части белесого неба все еще жаркое, пустыню прогревает исправно, до уровня сковородки, но ветерок, вечера предвестник, откуда-то с севера приносит путникам освежающую прохладу... Нет, прохлада - это слишком сильно сказано, а все же с этим ветерком легче живется и дышится. Чего остановились, что там впереди? Поселок, вроде бы. Хлопает правая дверца кабины, шаги, над бортом кузова появляется тюбетейка, под нею стриженая голова с черными усами - это Козюренок оглядывает личный состав и вверенное имущество. Убедившись, что все на месте, доводит до подчиненных свои соображения в полувопросительной форме. Это у него манера такая - мягко приказывать. Есть смысл передохнуть минут двадцать, в магазины местные заглянуть... на авось... Иногда на выходные сюда завоз товара делают... А там уже последний перегон - и на базе, аккурат к позднему ужину.
Лук вылезает из кузова не сразу - он читает-перечитывает осточертевший отрывок "Пасынков вселенной" из замусоленного журнала. Автор Хайнлайн в этом не виноват, но Луку скучно. А в магазин ему вовсе не надо, покупать он ничего не собирается. Были бы книги на прилавках - тогда другое дело, не пожадничал бы, но богатые россыпи супердефицитных книг на полках узбекского сельского продмага существуют только в охотничьих рассказах коллег-геологов. Лук верит этим побасенкам еще меньше, чем в глубокомысленные репортажи газетных рыцарей пера, законченных идиотов, о хилерах и лозоходцах! Он вообще книг не встречал в поселковых магазинах! Вот, цветную репродукцию картины маститого художника Налбандяна - видел, и даже купил, и возил с собою, в виде скатанной трубочки на двух аптекарских резиночках... Искандер тогда всё удивлялся на Луковы прибабахи.
- ...да не мастевого, Искандер, не мастевого, а маститого, блин! Это диаметрально разные вещи! Маститый - это вроде как наоборот: авторитетный, понял, да?
Постепенно глянцевая бумага поистрепалась в дороге, среди бидонов, камней и спальных мешков, покрылась трупными пятнами от капель хлопкового масла... В итоге, Лук ее выбросил, так и не довез до Ленинграда, дабы ребятам показать. А называлась та картина: "Л.И. Брежнев на Малой земле". Эпично и актуально. Этот Налбандян тонкий стебок! Лук наткнулся на нее в одном из магазинов города Навои, а всмотревшись - радостно захохотал! И купил, не торгуясь, за шестьдесят копеек (Искандер только пальцем у виска повертел!). Очень уж она показалась ему похожею на картину другого знатного советского живописца, Юрия Непринцева: "Отдых после боя", только вместо Василия Теркина, под шутки и прибаутки забивающего косяк из красного кисета, в центре холста - бровастый полковник, сразу же после боя читающий политинформацию разгоряченным, охреневшим от неожиданного счастья краснофлотцам и красноармейцам.
На этом отрезке маршрута у них Володя Маматов шофером, и Лук предпочитает отлеживаться в кузове... хотя и не всегда ему это удается. Принято в экспедиции так: рядом с водителем кто-то обязательно должен сидеть, развлекать, за рулем не давать уснуть. Дорога-то, как правило, пуста и монотонна, километр за километром все одно и то же, тут и до беды недалеко. Сон за рулем! Трагических примеров в истории экспедиций - сколько хочешь. Старший в группе, в данном случае Козюренок, сам выбирает очередность своего "дежурства", а Лук - по остаточному принципу. Нина Ивановна - пожилая женщина, ей за шестьдесят, у нее и без посиделок в кабине с полевой кухней забот хватает, к тому же она терпеть не может запаха курева в маленьком помещении, а Маматов с Искандером дымят как паровозы... Толик, когда ему доводится Нину Ивановну за припасами возить, воздерживается от курения при ней, а эти двое нет
Олег Николаевич тоже в "развлекаторы" не годится, хотя и не возражает, просто он засыпает на посту в первые же полчаса, и воздействует на шофера с точностью до навыворот: дурной пример подает. Лук в кабине тоже способен задремать иной раз, но, как правило, исправно бодрствует.
Ну, остановка. Ну, вылез. Эх, потягушечки... Это корявое растение, с зелеными веточками-веретенышками вместо листьев, называется саксаул. Почти аксакал, и почти без тени. А где тут попить?.. И где прочие, например, отхожие радости цивилизации? Хоть и сказал Козюренок про двадцать минут, но меньше часа они тут не проторчат, это к гадалке не ходи. А откуда-то из-за дувалов шум, крики, бубны, барабаны стучат, зурны мерзко дудят! Не лень людям заниматься художественной самодеятельностью в такую-то жару? Хотя, как раз сегодня жара умеренная.
Вдруг из-за угла Козюренок показался, дробной рысью мчит к машине и что-то орет: глаза далеко вперед выпучены, едва не на усы свесились, одной рукой полиэтиленовый пакет к груди прижимает (уже успел купить что-то!), другой тюбетейку на затылке удерживает:
- Все по местам, сматываемся, быстро! Быстро! Олег, Нина, Быстро! Володя, заводи! Лук, в кабину!
Увы... Не успели. Вслед за Козюренком выкатила из-за домов толпа: с десяток ярко разодетых мужчин, старых, зрелых и молодых - некоторые даже в чалмах и халатах, и все к ним бегут, руки радостно растопырив! Главный среди них, золотозубый пузан лет пятидесяти с небольшим, в Козюренка ростом. Одет в темный, видимо, шелковый, костюм, в пиджачную пару поверх белой шелковой сорочки, в тюбетейке и без галстука, на ногах черные лаковые туфли. В петлице пиджака живой красный цветок угнездился, здоровенный, пышный такой! Не роза, не тюльпан и не гвоздика. Может, астра или георгин? Лук отнюдь не силен во флористике.