И пришел третий день. Его Лук запомнил на всю жизнь. Начиналось все как обычно: встали, умылись экономно, позавтракали (чай черный, сухой лаваш, сгущенка), пора бы и в маршрут, но Козюренок заявляет:
- Сегодня я один иду в маршрут, а ты, Лук луковый, остаешься на точке. Твоя задача заполнить бумажки по нашим образцам, запихнуть их в соответствующие мешочки, а на отдельном листке составить нечто вроде реестра. Ну, умеешь ведь, видел, как я делаю...
- Да, и видел, и сам умею. А с чего так, Лев Алексеевич? Почему без меня? Вы за золотыми слитками пошли, что ли, древний клад искать? Чтобы не делиться, да?
У Козюренка смех тонкий и дребезжащий, но шутку он оценил и не обиделся.
- Нет. Про золото я тебе уже не однажды рассказывал: россыпей здесь нет. Древние клады наверняка есть, но где они, вот вопрос?.. Те места, куда мне сегодня идти, достаточно хорошо промерены, там радиометр ни к чему, пробы, шлифы и образцы не нужны, ибо уже представлены где надо в должном и нужном количестве. А просто мне хочется прогуляться в те места и кое-что проверить... Ну, всякую теоретическую трихомудию, к которой некий геолог Козюренок чувствует себя причастным! Я для собственного самолюбия хочу побродить в местах, где я бывал, и которые описывал. И там, по той теме, у меня есть точки разногласия с другими геологами. Дело прошлое, но я хочу еще раз перепроверить, кто из нас прав был, а кто нет. Понятно?
- Более или менее. Так, вроде бы, не полагается одному в маршрут, сами же говорили?
- Полагается... не полагается!.. Мало ли что в этой жизни полагается и не полагается!.. Мне так удобнее будет, екарный бабай! Мы договорились? Лук?
- Якши, Лев Алексеевич. Но давайте тогда сверим наши часы и уговоримся: с какого времени мне начинать беспокоиться по поводу вашего отсутствия!? Короче, когда собираетесь вернуться?
- Резонно. Тэк-с. На моих шесть двадцать две, заболтались мы...
- Ваши спешат на три минуты.
- Подведи свои, чтобы тоже спешили. К восемнадцати, по моим, я вернусь. Все плановые работы, кроме камеральных, разумеется, мы уже здесь выполнили. Мы молодцы. Провиант и ужин - банки, там, костерок, просто подготовь но банки не вскрывай, мало ли какие задержки... Ну, все? Воду особенно не транжирь, вода - это жизнь.
- Хорошо, наэкономлю как следует, но только куда ее беречь - завтра утром сматываемся же?
Козюренок аж поморщился каким-то своим мыслям, но озвучивать не стал.
- Все, я пошел!
- Э, э, э! Лев Алексеевич! Может, это... Третью фляжку возьмете, мне-то сегодня фляжки не нужны!
У Козюренка одновременно вздернулись усы и брови - задумался коротко...
- А давай! Мало ли! Залей при мне свежей водички, пригодится третья! Четыре как бы тяжеловато будет, а три возьму.
Козюренок ушел, и Лук остался один. Ему показалась странною причуда Козюренка идти в поход без напарника, он, не имея никакой ясной цели, даже вскарабкался на ближайший горбик-холмик, вероятно, остатки строения возле кошары, и, сколько смог, проследил взглядом уходящего вдаль Козюренка. Тот шел по маршруту первого дня, где-то в пределах полутора километров вовсе исчез из поля зрения... Черт его знает, может и впрямь пошел проверять аргументы в теоретическом споре!.. Но какая, в общем-то, разница?
Лук походил кругами возле стоянки, потом отошел в сторону от нее - туда метров триста, обратно... Если не считать трения ветра о брюхо пустыни, а также собственных "луковых" шумов - хрустов да пыхтений - полная тишина кругом. Даже ящерицы с ежиками пропали куда-то... Жарко. И что, что жарко!? Можно: а) попить вволю! б) ополоснуть лицо и спину, воды более чем полно! Лук так и сделал: попил вволю, голову намочил, не вытирая...
Потом опять вскарабкался на малый холмик и замер, прислушиваясь...
И тут его накрыло!
Вот, он стоит, голый, если не считать обуви и дурацкой шляпы, стоит совсем один, один-одинешенек!.. Родители наверняка думают о нем, беспокоятся... И он о них тоже, но меньше... гораздо меньше. У Лука сжалось сердце на миг: а вдруг с ними, или с бабушкой, или с братом что-то стряслось, пока он в пустыне, без писем, без звонков!.. Будет в Ангрене - закажет разговор с предками! Сто процентов! Сделает - лопни глаза! Да, они думают о Луке, но ничем не могут ему помочь, или посочувствовать, или просто с ним поговорить!.. Упади он сейчас бездыханный - сколько времени пройдет, пока об этом узнают там... "на большой земле"? Двое, трое суток? Больше?
Ребята в Ленинграде - пацаны, девчонки - помнят ли о нем?.. Нет, ну наверное, помнят, но вспоминают ли, у себя на пьянках-танцах-посиделках?.. Лук не уверен, он слишком хорошо помнит, как проявляется память о тех, кто в армию загремел, или отчислен, подобно Луку, за те или иные грехи! Поржать, повспоминать пару стебовых событий... и все,и на другие темы переключились, столь же поверхностно и легко.
То есть, умри Лук здесь и сейчас... И что тогда? Нет, оно понятно, что мир останется прежним и дальше в будущее покатится, невзирая на отсутствие Лука, но... Реально, ведь, его смерть затронет, глубоко и надолго огорчит совсем немногих- человек пять-шесть, включая членов родной семьи! Мать с отцом, бабушка с братом, Ну Таня Шувалова, быть может... Ну, Мика Тимофеев... Всё!? И это всё???
Лук, нарезающий бесцельные круги по периметру стоянки, решил развеяться от скорбных мыслей: он вдруг подпрыгнул высоко и заорал: УРА! ГИП-ГИП УРА-ААА!
Зачем он это сделал?.. Ясно зачем: чтобы проверить наличие в себе зависимости от социума, вот зачем! Проверка показала: зависимость есть, и она большая! Потому что никого вокруг нет, даже беркутов и черепах, а он все равно ведет себя так, словно его могут увидеть, услышать ... и, например, осмеять, или принять за сумасшедшего! Лук заозирался, в поисках несуществующих очевидцев и тут же принялся спорить с собой:
- Это не фантомная зависимость от социума, но элементарные опасения, что Козюренок может внезапно вернуться и застукать Лука за неподобающим поведением.
- Ну, так тогда марш на холмик! Осмотрелся, обежал окрестности, радиусом... триста метров, этого вполне хватит! И дальше экспериментируй!
- Да вполне здраво. Ну, я побежал!
Лук минут за двадцать легкой рысцой обежал окрестности, убедился, что вокруг надежно никого нет, из мыслящих существ... Взялся экспериментировать: совершать нелепые телодвижения, молоть чепуху, петь детские песенки... И убедился, что не в силах полностью избавиться от ощущения, что тебя видят и слышат, высказывают по поводу твоих поступков оценочные суждения! Все равно продолжает работать внутренний цензор-редактор, заставляющий тебя "знать меру", дабы не выставляться полным дебилом, физическим и моральным уродом.
Неплохое развлечение, хороший опыт... Только при одном, блин, условии! Только при том условии - блин горелый! - что об этом развлечении найдется, кому рассказать, будет, с кем опытом поделиться. А если представить на секунду, что - все, ку-ку, никогда более в своей жизни Лук не увидит живых людей - родственников, знакомых, друзей - то и опыт получается насмарку, и забавного в его кривляньях ничего нет! Такой вот парадокс.
А вокруг по-прежнему тихо. Это реальная безлюдная пустыня, Лук! Здесь, под ногами, кострища, шины полуобгоревшие, бутылки... Но если отойти вон туда хотя бы метров на триста-четыреста, или даже меньше, то не останется никаких свидетельств, что ты по-прежнему в двадцатом веке! Самолеты в этом небе не летают, белыми полосами по небу не чиркают, железной дороги нет, машин не слышно... Есть во всем этом безмолвии зловещая красота равнодушия. Пустыня вечна, тогда как ты - комар-однодневка! Что ты здесь делаешь, Лук, как ты сюда попал? Что ты в жизни совершил? Хорошего, там, или плохого, чтобы своей след прочертить, остаться надолго ?- если не с людьми, то хотя бы в памяти людской!?
Лук начинает перебирать воспоминания - и ни фига ценного в содеянном за годы жизни... да, не находит! Стихи пробовал писать - где они? Научная полемика по проблемам обобщенного перцептивного образа? - Три ха-ха! Никто и понять не в силах крамольной Луковой идеи об абсурдности данной формулировки! Еще что? Карты, пьянки, девочки, драки... А! Диссидентский стишок про Леню Брежнева! Еще что? Что еще, Лук? Стрельба из Козыревского пистолета по дорожным знакам пару недель назад? Украденная в прошлом году из библиотеки книга сицилийского автора Микеле Панталеоне?..