— А как же Елена?
— Она оставила позади свою настоящую любовь. Так и не вышла замуж.
— А как ты оказался здесь?
— Мои родители родились в Италии. Переехали в Нью-Йорк. Я родился и вырос там. Несколько лет назад сюда приехала моя сестра. Разожгла вражду с соседом — Расти Хокинсом. Внуком Чарли. Все могло быть ужасно. Вместо этого они полюбили друг друга.
— Значит, она переехала в соседний дом, а ты приехал сюда, — говорит Айви, собирая все воедино и оглядываясь по сторонам. — Елочная ферма, должно быть, довольно прибыльная.
— Этот дом не первоначальный коттедж. Нет, когда моя сестра сюда приехала, он был размером с кухню и завален коробками от пола до потолка. Наши родители использовали его как хранилище. — Я пожимаю плечами, потому что они иногда сбивают нас с толку.
Айви вскидывает бровь, и ее губы расходятся еще больше, как будто она потрясена.
— Я так понимаю, ты все это сделал.
— Мне помогли расширить и обновить этот коттедж, ставший шале. — Я хлопаю ладонями по брюкам, почти закончив рассказывать о себе. — В любом случае, Расти должен скоро приехать и посмотреть, что можно сделать с плугом. Возможно, понадобится лебедка.
Айви бледнеет.
— Ведьма11?
Я чуть не расплескиваю кофе повсюду и не могу сдержать улыбку
Она хмурится.
— Что смешного? От ведьм у меня мурашки по коже. Я больше люблю Рождество.
— Я сказал: «лебедка». Это устройство, которое поможет нам сдвинуть плуг, если я не смогу прикрепить его к грузовику. Сейчас мы в затруднительном положении. Также я мог бы использовать ее, чтобы вытащить твою машину из пруда.
— Могло быть и хуже. — Ее плечи поднимаются и опускаются, как будто она отчаянно пытается напомнить себе об этом факте.
Да, всегда может быть хуже. Прежде чем я слишком глубоко погружусь в эту яму, я спрашиваю:
— Так и что с тобой случилось?
— Что случилось? Я же сказала тебе. Я искала особенное место, чтобы провести Рождество и...
— Нет, реальная история. У тебя флюиды милой девушки, но ты определенно что-то недоговариваешь.
— И мы уже выяснили, что ты большой плохой волк в лесу.
— Я думала, ты сказала, что я Охотник.
— Или Чудовище. Снеговик Фрости. Одинокий Волк. Дровосек. Все вышеперечисленное.
Если не считать угасающего огня, тишина заполняет комнату. Мое тело словно вибрирует, притягивается к ней, как магнит, как камертон, что-то твердое и металлическое к ее мягкому и уютному спокойствию.
Мы оба избегаем зрительного контакта, словно, если совершим эту ошибку, то пути назад уже не будет.
Я поднимаюсь на ноги и подбрасываю еще одно полено в очаг. Взгляд Айви следит за мной.
Она прочищает горло и спрашивает:
— А есть ли миссис Волк?
Я фыркаю.
— Моя фамилия Коста, и нет. Определенно нет.
— Ты не женат. Не празднуешь Рождество. Есть ли еще что-нибудь, что должно заставить меня волноваться о тебе?
Я хмыкаю.
— Почему это должно заставлять тебя волноваться?
— Похоже, ты не хочешь быть счастливым.
— Я не из тех, кто любит отношения.
— Ты, конечно, немного грубоватый, но это не значит, что ты не сможешь быть счастливым с кем-то особенным.
Смех, который я издаю, поднимает Птичку на ноги.
— Все в порядке, девочка. Айви только что сказала самую уморительную вещь на свете. — Вопреки своему здравому смыслу, я поворачиваюсь к девушке и вижу вспышку в ее глазах. — Ты не поймешь.
Айви складывает руки перед грудью.
— А ты попробуй.
— Я разговаривал с собакой.
Айви натянуто, если не сказать неодобрительно, улыбается.
— Тем более, тебе нужна миссис Волк.
— Как я уже говорил, моя фамилия Коста. — Я наклоняю голову в сторону. — И я припоминаю, что вчера вечером ты называла меня «мистер Зефир». Куда он делся?
Она фыркает.
— Ты мне скажи.
Ах, я вижу, что она сделала. Умно.
— Дело в том, что я не хочу быть связанным.
— Не очень хороший способ посмотреть на это. Опять же, когда ты вчера появился с топором...
— С колуном, — поправляю я.
— Я подумала, что ты точно собираешься меня связать. Теперь я вижу, что ты служил в армии, что объясняет жесткость. Но это не повод мешать любви войти в твою жизнь.
Полено хлопает и трещит.
Мое горло сжимается, и не из-за дыма. Айви очень мягко говорит то, что я не могу сказать. Она понимает, что я пережил потерю. Она открывает во мне дверь, которую я давно захлопнул. Возможно, еще до моей дружбы с Айзеком. Это вызывает во мне одновременно облегчение и ужас. Если я пойду на это, то больше не буду одинок. Но снова буду подвержен риску потерять тех, кого люблю.
— А как насчет всех положительных моментов, которые могут принести отношения? Можешь думать о том, что они связывают тебя, но они могут и воодушевлять. — На последней фразе о том, что отношения могут воодушевлять, ее взгляд останавливается на моих руках.
Между колкой дров, работой по дому и домашним спортзалом внизу, мне, возможно, скоро придется заказывать пошив рубашек, потому что мои бицепсы натягивают фланель. Остекленевший взгляд Айви говорит о том, что она не возражает... и ей скорее нравится то, что она видит.
Я качаю головой, чтобы отбросить эту мысль.
— Люди в отношениях ставят слишком высокие требования. Не существует такой вещи, как вторая половинка. Идеального партнера. Я не верю, что есть кто-то, кто дополняет тебя или делает тебя лучшим человеком.
Айви не возражает. Вместо этого она говорит.
— Что заставляет тебя так говорить?
— Это слишком большое давление.
— Знаешь, что говорят о давлении.
Я фыркаю.
— Да, оно создает бриллианты.
— Есть некоторые женщины, которым не нужны бриллианты или мужчина, который их дополнит. Скорее, они ищут настоящую любовь, защиту и дружеское общение. Выход в свет время от времени и ужин вместе в большинстве вечеров. Обязанности, домашние дела, жизнь бок о бок. Честность, общение, доверие. — Ее голос чист, звенит колокольчиками правды.
Я хмурюсь не потому, что не согласен, а потому, что никогда не ожидал услышать от женщины нечто подобное. Если уж на то пошло, мне никто этого не говорил.
Долгий вдох наполняет мои легкие. Странно, что я могу говорить с ней так свободно. А может, она ведьма и подмешала в кофе какую-то сыворотку правды. В любом случае, я чувствую себя легче. Как будто могу починить плуг. Но хочу ли я этого? Неужели провести еще один день вместе это так плохо?
Смех врывается в мои мысли. Это звон серебряных колокольчиков в холодную ночь у камина.
— Если боишься, что я пытаюсь тебя в чем-то переубедить, —говорит Айви, — то можешь не волноваться. Я не на рынке.
— В твоей жизни есть мистер Зефир? — спрашиваю я.
На этот раз ее смех звучит пронзительно, снова пугая Птичку. Айви садится на пол рядом с собакой и потирает ей живот. Она становится напряженно тихой.
— Если есть, и он не ищет тебя... — Моя угроза смолкает.
Айви смотрит на меня с самым печальным выражением в глазах. Сердце сжимается у меня в груди.
— Нет, нет никакого мистера Зефира. Никого нет.
— Но то, что ты только что говорила об одиночестве?.. — Я замолкаю, давая ей возможность заполнить пробелы, если захочет, но Айви отворачивается к огню, словно хочет бросить правду в пламя и посмотреть, как она исчезнет.
Ее смех эхом отдается в моей голове. Как и смех Айзека. К сожалению, я не могу снова услышать его вживую. Но могу попытаться заставить Айви рассмеяться или хотя бы улыбнуться. Это удивительно, потому что это не мой типичный образ действий. Но она словно разбудила что-то внутри меня, распахнула дверь и ждет меня по ту сторону.