Я не могу переступить порог. Но она открыта. Это уже начало.
Переминаясь с ноги на ногу, обдумывая свои дальнейшие действия, я прочищаю горло.
— Пока ждем Расти, не хочешь ли вместе со мной проверить деревья?
Айви сияет и поднимается на ноги, как будто рада, что ее включили в это дело.
— Не знаю, что это значит, но я с удовольствием.
Я укутываю ее своим дополнительным зимним снаряжением, и Птичка следует за нами на улицу. Сегодня утром я первым делом расчистил лопатой и снегоуборщиком основные тропы. Когда пробираемся по ним, на моем лице появляется непрошеная улыбка.
— Что? — спрашивает Айви, словно почувствовав перемену в моем выражении лица.
— Ты похожа на миссис Зефир.
Одетая в мою безразмерную одежду, ее приглушенный смех доносится из-за шарфа, закрывающего нижнюю половину лица. Звук проникает глубоко, успокаивает меня и пробуждает то, чего я давно не чувствовал.
Радость.
Когда добираемся до засаженного участка, я с помощью специального шеста со щеткой сбиваю снег с деревьев. Показываю Айви, как это делать, но она неправильно выбирает угол, и снег покрывает ее свежей зимней белизной.
— Теперь ты действительно похожа на зефир, — говорю я со смехом.
Она отмахивается, и тут что-то бьет меня в грудь. Инстинкты подсказывают мне бежать в укрытие, но повреждение на передней части моей куртки белое. Никакой крови. Никакой опасности. Сделав глубокий вдох, я смотрю на Айви.
Айви подмигивает.
— Попался.
— Ну, понеслась.
Мы собираем снег и кидаем его друг в друга. Конечно, у меня преимущество, потому что мое снаряжение мне подходит. Но она хитрит и несколько снежков попадают в цель. В меня. Птичка прыгает и скачет за ними, пытаясь поймать снежки в воздухе зубами, прежде чем они попадут в цель.
Вскоре мы уже подшучиваем друг над другом.
Я попадаю снежком ей в бедро. Она на мгновение замирает с расширенными глазами, а потом падает в снег. Я бросаюсь к ней, беспокоясь, что бросил слишком сильно, хотя и старался рассчитывать свою силу.
На четвереньках я опускаюсь на снег рядом с Айви. Ее грудь вздымается и опускается. Она смотрит на небо, и на ее лице появляется улыбка. В один момент Айви взбирается на меня и с близкого расстояния бьет снежком в грудь. Мне не больно. Я даже не чувствую холода. Скорее, ее теплая и желанная тяжесть прижимается ко мне, напоминая, каково это ощущать контакт, связь.
Ее смех эхом отражается от склона горы.
Из меня вырывается звук, которого я давно не слышал.
Айви улыбается, и я понимаю, что тоже смеюсь.
Обхватив девушку за талию, я мягко переворачиваю ее, притягивая к себе.
Мы играючи боремся в снегу, пока оба не начинаем запыхаться и снова не падаем на спину, уставившись в чистое голубое небо.
Айви должно быть поворачивается ко мне лицом, потому что снег скрипит от ее движения. Я чувствую ее взгляд на себе. Я перевожу свой, чтобы встретиться с ее светло-голубыми глазами с серебристыми прожилками. Меня пронзает волна.
Что-то теплое и уютное плывет между нами.
Если протяну руку, то смогу дотронуться до неё. Держать ее в руках. И что тогда? Что бы я с ней сделал?
Я бы сказал ей, что не хочу, чтобы она покидала гору. Что хочу сделать ее своей.
И это пугает меня.
ГЛАВА 7
АЙВИ
Взгляд карих глаз Луки смягчается и фокусируется на мне с какой-то нежной интенсивностью, которую я не ожидала от Чудовища.
По мне пробегают мурашки.
Уголок его губ приподнимается в кривой ухмылке. Затем, к моему изумлению, к нему присоединяется другая сторона. Полная улыбка. Я получаю полную улыбку мистера Зефира — Луки Косты.
Моя улыбка совпадает с его.
Это тот самый момент?
Что бы это ни было, сердце бьется о ребра.
Я протягиваю руку. Лука вздрагивает, но потом успокаивается, когда я кладу свою руку в огромной перчатке на его лицо. Возможно, это не Птичка была напугана и отстранена, когда появилась на участке. Возможно, Лука сам был раненым животным. Или они оба. Мы все трое по-своему.
Его взгляд не отрывается от моего, словно отслеживая каждое мое движение, чтобы быть готовым защитить себя в случае необходимости. Я хочу сказать ему, что не причиню ему вреда. Даже снежком. Хотелось бы мне дать такое обещание. Не то , чтобы я намеренно причинила ему вред. Но я в бегах, и, наверное, не стоит впутывать в это Луку.
— Вы не так уж плохи, мистер Зефир. — Я стараюсь не улыбаться слишком широко и не скалить зубы. Кажется, это может отпугнуть зверя.
— Не уверен в этом. — В безмятежное выражение лица проникает тень, когда он не соглашается со мной.
Похоже, мы оба являемся свидетелями битвы между тем, чего мы желаем, и секретами и шрамами, которые скрываем.
— Нужно пойти внутрь и согреть тебя. — Голос Луки звучит низко.
— Кто сказал, что мне холодно?
Он берет мои руки в свои и поднимает меня на ноги.
— Ты дрожишь, Зефир.
— Эй, ты же мистер Зефир.
— Уже нет.
Я снова смеюсь, и, к моему удивлению, Лука улыбается всю дорогу, когда мы направляемся внутрь.
После «распаковки» мы раскладываем нашу зимнюю одежду на деревянном стеллаже для сушки в прихожей.
— Сейчас бы горячего какао из закусочной со всеми добавками, — говорю я.
— Я мог бы совершить полярное погружение, — бормочет Лука, разжигая огонь.
— Ты имеешь в виду прыжок в замерзший пруд в зимний день? — Я видела в новостях, как люди делают это.
— Это полезно для иммунной системы. Тренирует тело, чтобы выдержать испытание.
— Скорее, поймать свою смерть. Я едва избежала этого прошлой ночью.
Лука поднимает и опускает плечо, словно жизнь на горе сопряжена с такими опасностями. Как будто он предпочитает жить на краю. Наверное, это осталось от его высокоадреналиновой армейской жизни.
Что касается меня, то я не большой поклонник этого. Надеюсь только на то, что Райф уехал в другой город и не ищет меня до сих пор.
Но я не хочу думать об этом прямо сейчас, пока нахожусь в этом зефирном, снежном мире фантазий. Да, снова идет снег. Всего лишь маленькие, редкие хлопья, но они все равно стелются по небу, как начало гобелена. И если это Чудовище не понимает, насколько особенным является Рождество, то я сделаю все, чтобы убедить его в обратном.
Пришло время взять в свои руки праздник!
Когда я росла, мы с сестрой часто переезжали, переходили из-под опеки матери в приемные семьи. Иногда мы оставались вместе, иногда нет. Помню, как сильно я надеялась, что Рождество станет особенным, волшебным, и что мы воссоединимся и станем настоящей семьей.
Я все еще жду этого чуда.
Свернувшись калачиком на диване перед камином, передо мной появляется кружка чего-то теплого и парящего. Я поднимаю взгляд и вижу улыбающееся лицо Луки. Его глаза сверкают улыбкой, спрятанной под бородой. Это восхитительное зрелище. Такое же хорошее, как подарок, завернутый в красочную бумагу и перевязанный ленточкой.
— Это шоколад из пакета. Остался с тех пор, как я присматривал за детьми Фрэнки, когда она рожала Рафаэля. Не могу обещать, что будет таким же вкусным, как в закусочной.
Я улыбаюсь.
— Спасибо. У меня были сомнения, но мое пребывание на курорте «Зимняя страна чудес мистера Зефира» тянет на пять звезд.
— Жаль только, что у меня нет зефира.
— Я не снижу ни одного балла в своем отзыве. Обещаю.
Мои руки смыкаются вокруг его, когда я беру кружку. Как будто мужчина боится, что если отпустит, я уроню ее. Я крепко сжимаю. Губы Луки подрагивают, как будто он знает о напряжении, возникшем между нами. Как будто прекрасно понимает, что мы действительно разделили особый момент там, среди сосен.