— Ты один из эльфов Санты? — спрашивает Чарли писклявым, детским голосом.
Фрэнки шепчет:
— Он выискивает эльфов. Вон тот дядя Санта сказал, что они шныряют вокруг, оставляя угощения во время метели.
— Она не один из эльфов Санты, — раздается сзади меня глубокий звенящий голос.
Несмотря на холод в воздухе и в словах Луки, меня охватывает тепло, когда он наклоняется ко мне через плечо, взъерошивая волосы детей. Его жар похож на летнее солнце. Полуночное солнце за полярным кругом. То, которое освещает Северный полюс несколько месяцев подряд, чтобы у эльфов было много света, пока они делают игрушки.
Я оборачиваюсь. Мы с Лукой стоим лицом к лицу. Я пытаюсь скрестить руки перед грудью, но места нет, так как он наклонился, чтобы поприветствовать племянницу и племянника.
— Откуда ты знаешь, что я не один из эльфов Санты? — спрашиваю я.
— Я знаю большинство его эльфов, Айви. — Тон Луки настолько убедителен, что я почти верю ему.
— Да? Ну, я новенькая. — Я расширяю глаза, глядя на него, чтобы подыграть.
Дети улыбаются и смеются, болтая от восторга, пока мы немного расширяем историю, но никто из нас не верит другому, пока мы не решаем связаться с Большим Парнем.
— После того как пройдет следующая буря, вы двое должны прийти к нам и покататься на коньках. У нас тоже есть пруд, и мы его расчистим. Расти раньше играл в хоккей и хочет, чтобы дети пораньше начали, — объясняет Фрэнки.
Они хлопают в ладоши, болтая о совместном катании на коньках.
— Да, и я бы с удовольствием послушала несколько историй Зио Баббо Натале, — говорю я, обращаясь к Луке.
Он подавляет улыбку.
— Ты уже была на курорте? Там потрясающий каток. Как долго ты здесь пробудешь? Надо будет обязательно познакомить тебя с мамой и папой. Ты будешь здесь на Рождество? —спрашивает Фрэнки на одном дыхании.
— Хорошо, Фрэнки. Инквизиция окончена. Хватит вопросов. Никаких встреч с мамой и папой не будет. — Лука провожает ее назад, к ее мужу, который все еще возится с грузовиком.
Фрэнки загадочно улыбается, как будто она тоже тайный эльф, только вместо того, чтобы работать на Старого Святого Ника, она работает на Святого Валентина.
Я не возражала против ее вопросов. Просто хотела бы иметь на них ответы.
ГЛАВА 8
ЛУКА
Снегопад переходит от единичных хлопьев к устойчивой стене зимней белизны. Тем временем мы с Расти пытаемся решить, что делать с грузовиком и плугом. Он предлагает в следующий раз, когда будет в городе, поискать деталь, которая могла бы исправить ситуацию, хотя бы временно.
Очевидно, он ежедневно спускается с горы, чтобы принести моей сестре хлеб баннок из паба «Ястреб и свисток». Закидоны беременной или что-то в этом роде.
Попрощавшись, мы с Айви возвращаемся в дом. Ее щеки розовые, а глаза сияют, когда Птичка бросается к нам, словно мы отсутствовали несколько дней, а не минут.
— Кто у нас хорошая девочка? Кто рад, что мы дома? — спрашивает Айви, осыпая собаку любовью.
То, как она говорит «дома», замыкает поток энергии, который проносится через меня с тех пор, как я проснулся на рассвете и вспомнил, что Айви спит в комнате неподалеку. Этот импульс удваивается, когда мы соприкасаемся. Он превращается в тройную угрозу, когда я думаю о том, что она останется здесь еще надолго.
Дом? Как будто Айви теперь тоже считает это место своим. Но в том-то и дело. Это мое. Моя крепость одиночества. Единственные гости, которых я приветствую, это те, с которыми я связан кровными узами, и они скорее вышвырнут меня за порог моего собственного дома, чем позволят мне прогнать их.
Я хмыкаю, направляясь на кухню, чтобы приготовить обед.
— Разве я неправ, желая, чтобы ты не так сильно нравилась моей сестре?
Айви покачивает бедром.
— Просто высказываешь свои мысли, да?
— Это происходит на второй день. На третий день, ну... — Я пожимаю плечами, потому что неизвестно, что может произойти.
Считая по пальцам, она говорит:
— Я собираюсь изменить свой отзыв о «Коста Шале», добавив, что владелец имеет сомнительные привычки в уходе, учитывая состояние его бороды, делает грубые замечания, и давайте не будем забывать, что он владеет топором.
— Это был колун. — Откладываю нож, которым нарезал помидоры для сэндвичей с индейкой.
— Да, да. Нам действительно есть над чем поработать, Чудовище. — Она поджаривает четыре куска домашнего хлеба из закваски, который дала мне одна из городских дам.
Я достаю сыр и салат.
— Я думал, что я мистер Зефир.
— Я начинаю сомневаться в своих суждениях, — бормочет она.
Уф. Это бьет в самое больное место. Прислонившись к стойке, я сжимаю ее руками.
— Айви, я признаю, что было весело пофлиртовать в закусочной. Но на этом все и закончилось. Я ушел и вернулся в свое горное убежище. Конец. А теперь ты здесь, попираешь все мои попытки вести уединенный образ жизни. — Я фыркаю, а затем небрежно намазываю майонез и горчицу на хлеб.
Она поднимает еще один палец, чтобы указать на номер четыре в списке жалоб клиентов.
— Возможно, ему нужна терапия или хотя бы кто-то, с кем можно поговорить об эмоциях, которые побуждают его изолироваться от человечества. Но, пожалуй, я добавлю очко в твою пользу, потому что у тебя, похоже, отличная семья.
Сложив бутерброды вместе, ставлю их на оба конца стола.
— Ты знакома только с сестрой.
— Не забудь о том, кто запасается косметикой для ванны и косметическими средствами. Он мне уже нравится. — Айви берет свою тарелку и передвигается на несколько мест ближе к моему месту во главе стола.
— Джованни нравится всем. Что касается Фрэнки, когда мы были моложе, она пыталась саботировать меня всякий раз, когда я приводил домой девушку или гулял с ней. Она была...
— Молодая, — говорит Айви. — Она выросла. — Ее серебристо-голубые глаза смотрят в мои, словно предлагая мне сделать то же самое. Но она понятия не имеет, через что мне пришлось пройти.
Я вгрызаюсь в свой сэндвич.
Мы оба молчим, пока едим. Часть меня сожалеет о том, что я был резок. Другая часть хотела бы, чтобы она сидела на дальнем конце стола, как вчера вечером, чтобы я не видел, как она слегка сдвигает брови, как сверкает серебро в ее глазах, как мило вздергивает подбородок.
— Такое чудовище, — говорит Айви, словно завершая мою мысль. Она смотрит в окно на снег, заслоняющий вид на долину. — Это типичная погода для этих мест?
— Ты имела в виду, что погода чудовище. На мгновение я подумал, что ты говоришь обо мне.
— А разве нет? — Она прячет улыбку за своим бутербродом. — Я думаю, что поглощение пищи, как пещерный человек, приходит оттого, что ты так часто ужинаешь в одиночестве, да?
— Я не ел как пещерный человек.
Она грозит пальцем.
— Я все расскажу твоей маме.
— Ты знакома с моей мамой?
Айви смеется своим заливистым смехом.
— Нет. Я просто завожу тебя. Вот и все.
Она определенно заводит меня. Мое сердце барабанит в груди. Такими темпами я могу вступить в группу барабанщиком, если ничего не получится с одиноким горцем.
— Еще одна метель. Еще один день с грубым, брюзгливым, ворчливым Охотником, который ненавидит Рождество. Кто ненавидит самое чудесное время года? Чудовище, вот кто. Но ты был бы секси-чудовищем, если бы укротил свою бороду. Я чувствую, что под всеми этими волосами скрывается красивое лицо.
Я чуть не давлюсь бутербродом.
— И кто теперь говорит то, что думает?
Она очаровательно морщит нос, как будто не имеет ни малейшего понятия, кого я имею в виду.
Провожу рукой по своей бороде.