Подвал можно использовать как темницу, пока буду ждать властей.
Я ворчу. В кои-то веки эта жалкая погода работает в мою пользу. И тут меня осеняет тревожная мысль. Если ее партнер по преступлению застрял, значит, и она тоже. Застряла здесь. Со мной.
— Слушай, я серьезно. Если ты лжешь, я... — Мой взгляд летит к топору.
— Мистер, я обещаю. Я была в Хоук-Ридж-Холлоу и поехала сюда...
— Почему?
— Пейзаж? — Она произносит это скорее как вопрос, чем как констатацию факта.
Я фыркаю. Вполне вероятная история, и, скорее всего, она действительно заблудилась. Это нетрудно сделать, особенно с таким снегопадом.
— Ну, у тебя есть час, чтобы согреться, затем собирайся и отправляйся в путь. Можешь сказать то же самое тому, с кем работаешь. — Я говорю последнюю часть на всякий случай. Предупрежден — значит вооружен. Я не могу позволить себе быть ленивым, небрежным или обманутым ее привлекательной внешностью.
…или ее глазами, ее слегка вздернутым носом, трепетным изгибом губ. Я отворачиваюсь.
— Я не могу уйти. Куда я пойду? Как? — спрашивает Айви.
— Тем же путем, каким попала сюда.
— Ты слышал, что я сказала? Моя машина в пруду. Возможно, уже давно подо льдом.
— Докажи это.
Птичка кладет подбородок на колени женщины и по-собачьи вздыхает.
Предательница.
Мы все еще работаем над дрессировкой. Но опять же, обычно она рычит, когда на дороге водитель или почтальон. У нас есть система, по которой она лает четыре раза, если кто-то ступает на нашу территорию.
Айви открывает и закрывает рот, глаза наполняются слезами.
— Знаешь, как добраться до пруда?
— Конечно, знаю.
— Можешь одолжить мне шапку? Я потеряла свою. — Дрожа, она поднимается на ноги.
Помимо ее завораживающих глаз, ее волосы развеваются вокруг лица в стрижке длиной до подбородка. Они немного растрепаны. Я помню, что девушка была в шапке в закусочной, но думал, что ее волосы длиннее. Айви стройная, с изгибами в нужных местах. Я замечаю это только потому, что ее куртка тонкая, а джинсы облегающие.
Других причин нет. Честное скаутское. В основном.
— Конечно. Можешь одолжить и пальто получше, — говорю я с неохотой.
Птичка идет следом, не отходя от женщины. Как будто охраняет. Я оцениваю ситуацию, прокручивая в голове сценарии и вероятности. Выстраиваю несколько вариантов развития событий. Она была с охотничьей группой, которая бросила Птичку? Она проворачивает аферу? Она действительно потерялась?
Собака пытается присоединиться к нам, но после нашего предыдущего похода, чтобы поддержать некоторые слабые деревья в поле перед очередной метелью, я не хочу снова подвергать ее суровой погоде. Если уж на то пошло, я сам не хотел бы возвращаться туда, но выдыхаю и открываю дверь, потому что эта женщина не может здесь оставаться.
Айви медленно идет за мной, прижимая к груди свою сумочку.
В одной руке фонарик, свет отражается от снега. В другой держу наготове баллончик со спреем от медведя. Не могу себе представить, чтобы он был сегодня на улице, но слышал истории о том, как люди сталкивались с дикими животными в такую погоду. Спрей также остановит ее соучастника по преступлению, если у нас произойдет близкая встреча.
— Что ты здесь делаешь? — спрашивает она сквозь ветер.
— Я здесь живу.
Я почти представляю, как она закатывает глаза на мой ответ.
— Почему ты был не дома, когда я пришла?
— Шторм налетел неожиданно. Может быть, у меня и есть опыт в обороне, но я не прирожденный любитель активного отдыха. Я родился и вырос в городе. Пока рос, старался как можно чаще уезжать подальше. Я был тем, кто играл в грязи в парке, пока остальные дети были на скалодромах. Я все еще учусь читать местность и погоду. Пришлось ухаживать за деревьями. — Сказав слишком много, я замолкаю. Но в эти дни у меня нет возможности разговаривать со многими людьми.
— Ты управляешь елочной фермой?
Я киваю, но не уверен, что она меня видит.
Когда мы с трудом проходим несколько футов, она спрашивает:
— Ты знаешь, куда идешь?
— Да, знаю.
Несмотря на глубокий снег, мне знакома длинная подъездная дорога, ведущая к дому. Я пометил край дороги колышками обмотанными светоотражающей лентой, чтобы не оказаться в пруду при расчистке снега.
— Уверен? — спрашивает она.
Я останавливаюсь и хмыкаю.
— Мой предыдущий ответ заставил тебя усомниться в моих способностях?
— Скорее, в твоей разумности. Моя машина в пруду. Даже если мы ее найдем, как ты собираешься ее вытаскивать?
Она права.
Сезон только начался, а снежные завалы уже окаймляют подъездную дорогу.
Я резко поворачиваю направо к сараю.
— Мы возьмем сани.
— Что? — Она еще не начала следовать за мной.
— Не отставай. Ты можешь здесь заблудиться.
— Уже, — бормочет она.
Хруст ее ботинок по снегу настигает меня, когда я открываю дверь сарая и свечу фонариком на мотосани.
— Это мотосани, не путать с этим. — Я свечу фонариком на старые сани, прислоненные к стене.
Снегоход заводится с ревом. Я подаю сигнал, чтобы она села позади меня.
Айви не двигается с места.
— Это безопасно?
— А пешком сейчас безопасно? — Я планирую ехать медленно, чтобы следовать дорожным указателям, но это будет намного быстрее, чем если мы попытаемся добраться до пруда пешком.
Она колеблется, затем опускается на сиденье, располагая ноги по обе стороны от меня.
— Держись крепче, — кричу я.
— Держаться за что? — спрашивает она.
— За меня. — Я трогаюсь с места.
Я чувствую, как Айви отшатывается назад, прежде чем схватиться за меня, обхватив руками мою грудь.
От ее прикосновения во мне пробегает волна трепета, но я сосредоточен на дороге и безопасности, пока мы летим сквозь бурю. Считаю количество светоотражающих маркеров, пока приближаемся к пруду.
Вскоре я замечаю свет, пробивающийся сквозь лес, но это не мой фонарик. Это одинокая фара, направленная вверх сквозь ледяной покров.
Либо это тщательно продуманная уловка, либо Айви не лгала о том, что пруд поглотил ее машину.
Девушка крепче вцепляется в меня, словно заново переживая смертельную опасность.
— Это Ники, — говорит она.
Встревоженный, я поворачиваюсь на сиденье.
— Значит, кто-то был с тобой?
— Нет. Так я называю свою «Мазду».
— Ты дала имя своей машине? — Я не жду ее ответа. — Её не вытащить до весны.
— Значит я застряла здесь? — Она хнычет.
— По крайней мере, пока не прекратится буря, и я не смогу отвезти тебя в город. — И это должно произойти как можно скорее, потому что, когда я завожу снегоход и возвращаюсь тем же путем, которым мы приехали, ее хватка усиливается.
Прежде всего, я не могу допустить, чтобы женщина держалась за меня. Давным-давно я распрощался с ними, отпустил и намерен оставить все как есть. Есть причина почему я одинок, и никто, даже такая милая женщина, как Айви, этого не изменит.
— Ты живешь поблизости? — спрашиваю я через плечо, прикидывая, как быстро смогу увезти ее отсюда.
Когда мы проделываем обратный путь, она крепко обхватывает мою грудь руками и мне приходится заставлять себя не наслаждаться её прикосновениями — такими теплыми, даже сквозь слои моего зимнего пальто.
— Нет. Вайоминг, — отвечает она.
И снова мои шестеренки начинают вращаться, пытаясь понять ее предысторию, ее ситуацию.
После того как ставлю мотосани на место, мы возвращаемся в дом. Птичка лает четыре раза, как я ее учил, чтобы предупредить, что кто-то пришел. Отлично. Теперь она выполняет команды.