вопрос о прошлом, которое уже не имеет смысла?
Человек в тени сидел молча.
— Эмилию Витале? — уточнил он, но Лука был уверен, что фигура и в
первый раз поняла, о ком идет речь.
— Я, Священник прочистил пересохшее горло.
— Да.
— Вы можете рассказать мне о ней?
— Ну..., священник прекрасно понимал, что Лука пришел поговорить с
ним не как с сыном Божьим, а как с королем Канзас — Сити.
— Что бы вы хотели узнать?
— Жива ли она еще? — спросил он, полагая, что тот хочет связать
концы с концами.
— Да. Несмотря на разделяющую их стену, было видно, что
священнику неудобно отвечать, но знание того, кто задает вопросы, заставляло его делать это честно.
— Она до сих пор ухаживает за детьми в первом же детском доме, куда
попала после произнесения обета.
Неужели его охватило облегчение?
— Значит... она монахиня?
— Да, — подтвердил священник, все больше нервничая.
— Могу я спросить, почему ты спрашиваешь меня об этом, Лука?
Удовлетворенная этой информацией, Лука наконец — то смог
отпустить прошлое.
— Это уже не имеет значения. Когда тень нервно дернулась, Лука
продолжил:
— Не волнуйтесь, отец, у меня нет намерения убивать монахиню.
С той стороны послышалась быстрая, тихая молитва. Затем в голосе
священника снова появилось спокойствие.
— Тогда, может быть, я могу еще чем — то помочь тебе, сын мой?
— Есть. Лука подошел, чтобы наконец попросить об одолжении.
— Не могли бы вы поженить меня и мою невесту?
В его словах прозвучало тепло, и отец ответил:
— Конечно. Твоя мать гордилась бы тобой, Лука. Церковь...
— Не здесь, отец, — вежливо остановила его Лука.
— У нас дома.
— Лука... — предупредил он, — ты знаешь, что, как человек
верующий, я должен следовать определенным правилам. Разрешение на
свадьбу вне церкви можно получить очень редко.
— Я знаю это, — пробурчал Лука. Пришлось напомнить себе, что
нужно сохранять спокойствие, и он попробовал снова.
— Я надеялся, что вам не нужно их разрешение.
Священник задумался на несколько мгновений, прежде чем ответить:
— Не думаю, что я могу это сделать, Лука.
Он встал и вышел из исповедальни. Даже не потрудившись закрыть
деревянную дверь, Лука стал выходить из церкви, планируя никогда не
возвращаться.
— Лука, — позвал священник, надеясь переубедить его.
— Твоя мать была бы очень рада видеть тебя здесь женатым.
При упоминании матери Лука повернулся к священнику лицом.
— Простите меня, отец, но моей матери здесь нет. Он оглядел собор, в
который его притащила мать, но не почувствовал никакой связи с ним...
Только со священником, который каждое воскресенье разговаривал с его
матерью, он почувствовал.
— Она со мной дома, там, где цветы, которые она научила меня
выращивать.
Глава 26 – Там, где растут цветы
Не удержавшись, Хлоя украдкой бросила взгляд на задний сад, на
гостей, ожидающих начала свадьбы. Не успела она сосчитать, сколько там
гостей.
Мария задвинула занавеску, скрыв их из виду, но не из головы. Хлоя
все равно знала, что многие ждут ее появления.
— Пожалуйста, дамы... Мария щелкнула наманикюренными пальцами, прервав возбужденную болтовню подружек невесты Хлои.
— Нам пора занять свои места.
О нет.
Элль, видя, что она застыла от страха, соединила ее руку со своей и
отвела ее от открытых французских дверей, которые были занавешены для
их открытия, в конец очереди, где формировались подружки невесты.
— Ты справишься.
Однако ободряющие слова лучшей подруги не успокоили ее желудок.
— Нет, не справлюсь, — прошептала Хлоя в ответ, пытаясь удержать в
желудке то немногое, что она смогла съесть сегодня.
— Правда, не хочу.
— Да. Ты. Хочешь, — заверила ее Элль, остановив их в конце очереди.
— Я споткнусь.
Элль хихикнула и, сжав ее руку, отпустила, зная истинную силу своей
лучшей подруги.
— Нет, это не так.
О Боже...
— Меня сейчас вырвет, — предупредила она, положив руку на живот.
Мария соединила свою руку с рукой, которую только что освободила
Элль.
— Если вырвет, просто поверните голову так, чтобы ничего из этого не
попало на меня. Погладив уложенные светлые локоны, она бросила на нее
угрожающий взгляд.
— Я слишком хорошо выгляжу, чтобы быть покрытой рвотой.
Хлоя почувствовала, как ее губы задрожали от смеха при мысли о том, что Мария может выглядеть как угодно, но только не великолепно, даже
покрытая рвотой. Эта мысль успокаивала ее нервы, пока не началась паника, когда очередь начала двигаться. Она не сдвинулась с места, когда Мария