— Определись… Ты как на качелях катаешься из стороны в сторону, то идёшь крестовым походом против меня, играя на моих нервах, то ластишься… Тебе нравится меня провоцировать? Вызывать ревность?
— Нет. — я облизала губы, пытаясь унять сухость, качая головой. — Я не смогу жить пугаясь каждого с кем ты не разрешил мне говорить, убегая от них как от чумы. Так нельзя жить.
— Придётся.
— Я была у твоего отца и обдумала многое, твой отец замечательный… Он показал мне твои фото… — решила сменить курс нашего разговора, затронуть беспокоящую меня тему.
Доли мгновений, которые должны решить, что я скажу ему дальше. Что мне понравился он маленький или что узнала в нем парня из своего детства. Мне было нужно понять — знает ли он кто я, помнит ли. Если нет — совсем не хотелось рассказывать ему, как я пускала слюни на воспоминая о нем.
Ни один мускул его лица не дрогнул, сердце не стало биться чаще. Ничего не говорило о том, что Лука понимает к чему я клоню.
— И что мои фото? — он смотрел на меня, ожидая продолжения, а я не знала, что сказать ему дальше, потому что в глазах стало темно и душно. Его рука стала держать меня жёстче. Мы молчали, играя в гляделки. Прошло минуты три, если не больше. Он продолжил, и его голос был насмешливым — Ты наконец узнала меня?
Я хотела отстраниться, сесть ровно, потому что затекла спина и мне хотелось сесть к нему лицом к лицу, сейчас я вновь смотрела на него снизу вверх. Сердце колотилось как сумасшедшее.
Он знал… знал… «Ты наконец узнала меня?»
Дверь распахнулась и в палату вошёл Алан, заставая нас в двусмысленным положении. Полусидящий Дьявол держал меня за лицо и руку и на себе в неудобной позе, не выпуская, глядя мне в глаза. Воздух в комнате наэлектризовался до такой степени, что любое неосторожное движение и весь дом могло разнести на сотни кирпичиков.
— Оставь нас, пожалуйста. — Он даже не перевёл взгляд в сторону друга, продолжая испепелять меня.
— Мне нужно осмо…
— Давай потом! — Дьявол уже обернулся и его глаза блеснули безумием. Алан замер, обдумывая и кивая своим мыслям, удаляясь, ничего не говоря. Мы снова остались одни. А я чувствовала как внутри него все закипело и теперь мне достанется. Но сейчас меня больше беспокоило, что наш разговор может навредить его самочувствию.
— Тебе нельзя нервничать. — неуместно вставила я, пытаясь успокоить надвигающийся смерч, если сейчас это возможно.
— Я спокоен, малышка. — его голос обманчиво был спокойным и завлекающим. Я знала, что хищник готов убивать, он лишь выжидает. — Очень хочется послушать продолжение, давай, ты посмотрела фото… и…
— узнала тебя. — почти крикнула, вырываясь и усаживаясь в его ногах. — Ты знал? Ты все это время знал? Ты понял по моим фотографиям в том досье, которое рассматривал в машине. И не сказал ничего… Ни слова, ни намека…
Лука молчал, только желваки ходили из стороны в сторону, не скрываемо гневно.
— А что это меняло, Мониша? — он почти выплюнул мне в лицо эти слова, поднимая одну бровь. Его раздражение заражало.
— Мониша, Не называй меня так…
— Я буду называть тебя именно так, всегда. И только так.
— Это не мое имя. — голос дрогнул, глаза задержались на его груди на которой виднелись чёрные узорчатые буквы, причиняющие мне невыносимую боль, напоминающие что на груди человека, портрет которого я хранила в своей голове с самого детства, хранит образ другой женщины. Я прикоснулась к его груди, не смея притронуться к буквам. — Ее ведь так звали, ту которую ты так любишь, раз набил ее имя? Увековечил ее в своей сердце навсегда!
В его серо-голубых глазах что-то мелькнуло, после чего он сделал глубокий вздох, немного передергиваясь. Выражение лица Дьявола приобрело усталый вид словно все тяжбы мира опустились на его плечи. Когда он открыл глаза в них была темнота, сжирающая и неуправляемая. Его даже затрясло, впервые эмоции Луки вышли наружу.
— Какая же ты дура, Алиса. — Лука выпрямился, немного морщась. Было видно что каждое резкое движение приносит ему дискомфорт. Но он все равно цепко ухватил меня и усадил на себя, так я оказалась невыносимо к нему близко. Он взял меня за горло, слегка сжимая. — Ты не имеешь права ничего говорить мне, ты моя… была, есть и будешь… Не можешь убегать от каждого? Запру к чертям, чтобы не было соблазнов. Будешь сидеть и ждать, готовая и ласковая, только для меня. Будешь пытаться убежать? Посажу на цепь!