Невольно думая об ангелах и бесах, всматривалась в грубое, закалённое лицо, сосредоточенно слушавшее наставления. Я уже слишком хорошо его знала, от него не укрылось наше появление. Просто он ждёт момента.
Когда батюшка закончил, Лука ему что-то тихо сказал и они оба повернулись к двум невысоким фигуркам — нам. Глаза Дьявола недобро блеснули, хитро.
— Добрый день. — учтиво сказала я. Макс спрятался за мою спину.
— Добрый день. Вы, наверное, у нас Алиса? Тогда готовьтесь, дочь моя.
Лука продолжал стоять, хитро улыбаясь. Его руки были в карманах брюках, как у вздорного мальчугана, который задумал дерзкое баловство. Он не смущаясь изучал нас, робко прижимающихся к друг другу, не понимающих что происходит.
— Лука?
От его взгляда на моей шее запылали синяки после его вчерашних прикосновений. Было неловко вспоминать вчерашнюю ночь в доме Господа. Я даже стала корить себя за нечестивые мысли. Меня бросило в жар, а лицо предательски покраснело.
— Здесь есть комната в которой ты можешь переодеться.
— Во что?
— В подвенечное платье.
— Что?
— У тебя пятнадцать минут.
Лука преодолел расстояние между нами бесшумно, в доли секунд, нежно целуя, легко, еле уловимо.
— Не понимаю…
— Сегодня мы обвенчаемся. — он ставил меня перед фактом, не спрашивая. — Я не хочу чтобы мой ребёнок родился незаконным.
— Но мы не женаты… как все…
— Мониша. — Лука разговаривал со мной, как с неразумным ребёнком. — По документам ты моя жена с того же дня, как развелась с бывшим мужем.
Я сглотнула, переваривая услышанное. Он давно все решил, присвоил меня в ту же минуту как нашёл. Не церемонясь. Возможно, это была одна из причин почему я не видела свой паспорт.
Дьявол опустил руки на мои плечи, чтобы унять озноб.
— Осталось тринадцать минут, Алиса.
Платье было восхитительным: тонкий атлас буквально светился в руках при соприкосновении с лучами света. На нем не было ни одной детали утяжеляющей образ, ни одной пуговицы, ни одного выраженного шва. Чистая классика с усадкой по фигуре и длинным шлейфом.
Оно село идеально, делая меня стройнее и раскрывая все достоинства моего тела, делая меня сексуальнее. Длинный шлейф позади заставлял чувствовать себя принцессой. Собрав волосы в аккуратный пучок и надев фату, я провела руками вдоль платья, разглаживая образовавшиеся складки.
Пора идти.
О каком предложении руки и сердца я мечтала? Чтобы передо мной стояли на одном колене и говорили, что я самая лучшая и любимая? Прося стать единственной?
Мне уже делали предложение, красиво в ресторане с музыкой и сюрпризом — и сейчас это все стерлось из моих воспоминаний. Стало перекрыто дерьмом, которое вылил на меня бывший муж.
Поступок Дьявола был вызывающим, но меня он не удивил, только растопил остатки льда между нами. В его поступке был весь его характер и сущность, весь он. Дьявол всегда берет то, что хочет, то что должно принадлежать ему по праву, он не спрашивает — следует по своему пути. И если бы он поступил иначе, то я бы удивилась и наоборот не узнала его.
Смотреть на себя в подвенечном платье и фате было непривычно, немного страшно. Но я шла к человеку образ которого въелся в мою кожу. Принадлежать ему было моей судьбой.
Не было музыки и букета, я вышла в слабо освещённый зал, где стояло несколько мужчин, ожидающих меня. Лука впился меня жадным взглядом, не упуская ни одного изгиба тела, подчеркнутого белоснежным платьем. Я шла нарочито медленно, потому что платье было очень узким, не позволяющим широкого шага.
Можно сказать тысячу комплиментов, но они не добьются нужного результата, а можно смотреть так, как умеет только Лука Гроссерия, как изголодавшийся хищник на свою добычу. Сколько жажды и вожделения было в его глазах, которые он не мог скрыть.
Мне протянули толстую свечу, которую я приняла не перестав идти к Луке, державшему такую же.
— Блаженны все, боящиеся Господа.
— Слава Тебе Боже наш, слава Тебе.
— Ходящие по путям Его…
Мне было трудно слушать каждое слово, потому что все мои мысли были направлены на мои ощущения. Сердце не просто бешено билось или плясало внутри меня, оно выскочило за пределы моего сердца в руки рядом стоящего мужчины. Я состояла из сплошного хаоса.
Батюшка говорил и говорил, но я не слышала его, слова размывались дымкой, которая витала, но при этом была недосягаемой. Не могла уловить смысл клятв и других основ венчания, различала только его глаза, ведущие меня вперёд, указывающие в каком направлении нужно двигаться.