— Опять, гражданин Маркелов, нам с тобой не повезло. Опять небесное светило, будь оно неладно, сыграло над нами злую шутку!
— Хоть временно залатайте, — просил Маркелов, — Дом гниёт!
— Весь не сгниёт, — бодро отвечал Васютин. — А что сгниёт, подправим. Тем временем проглянет солнышко, установится. вёдрышко, тогда и за ремонт возьмёмся. Потерпи денек-другой. Сейчас не осень…
Только через два месяца управдом деловито вошёл в квартиру Маркелова и, едва переступив порог, с торжественной ноткой в голосе сказал:
— Попрошу, гражданин Маркелов, подписать акт! Дескать, так и так, работа выполнена, крыша починена, в чём и подписуюсь.
— Позвольте. Антон Никитич! — изумился Маркелов. — Кто же её чинил-то? И когда?
— Чинят. Слышишь, поверху кровельщик лазает? — В подтверждение своих слов Васютин поднял вверх палец и искоса посмотрел на потолок, — Пока подпишем актин, крыша будет готова. Только давайте оформим приёмо-сдаточные формальности…
Не успел Антон Никитич вывести на бумаге: «Мы, нижеподписавшиеся, управляющий домами А. Н. Васютин, с одной стороны…», — как в квартиру вошёл кровельщик (он же слесарь, он же и электромонтёр) и, почёсывая шею, тихо доложил управдому:
— Антон Никитич, неувязка! Вы мне дали три листа железа, а там нужно по крайней мере восемь. Да желобки сменить. Да водосточные трубы.
— Ты брось панику сеять! — прикрикнул на него управдом. — Я своими глазами видел, что там три листа прохудились.
— Эва, когда это было-то! — нараспев сказал кровельщик, — При царе Горохе, когда грибы на войну ходили. Оно, конечно, если бы тогда подремонтировать да, к примеру, покрасить, тогда было бы, как и быть положено. А теперь что ж… Теперь подходящий момент упущен. Ведь всё хорошо в своё время: летом свежий огурец, а зимой кислая капуста.
— И чего же ты хочешь?
— Я-то? Я ничего не хочу. Только одному мне с такой работой никак не управиться. Тут нужна помощь ремонтной конторы. Но ремонтная контора, сами знаете, за спасибо работать не станет. Ей на стол денежки клади. Чего доброго, рублей восемьсот запросит, не меньше.
— Если нужно, заплатим и тысячу! — после некоторого раздумья ответил управляющий. — А восемьсот рублей — нешто деньги? Чепуха!.. В общем, гражданин Маркелов, прошу не беспокоиться! Моё слово — кремень… До завтра…
Две недели Маркелов старался уловить хоть какой-нибудь шорох на крыше, но сверху не было слышно ничего, даже осторожных шагов дымчатого кота. Потом старик сам пошёл на поиски управляющего. Он навещался в домоуправление, подкарауливал Васютина на улице, возле его дома и даже у пивной. Антон Никитич пропал, будто дым на ветру. Правда, несколько раз Маркелов видел Васютина издали, но стоило ему приблизиться к управдому, как тот исчезал в первых же воротах.
Так прошли лето, осень и половина зимы.
Как-то ясным морозным днём Маркелов, выдувая клубы пара, торопился на заседание исполкома горсовета, где должна была обсуждаться его заметка о запущенности дома № 17 по Ягодной улице. Он шёл и думал о том, что теперь-то, после выступления газеты да после обсуждения на исполкоме, Васютин наконец-то примется за ремонт. И Маркелов потужил, что об этом раньше не написал.
— Значит, в газетах пишем, людей баламутим? — раздался за его спиной голос Антона Никитича Васютина. — Пожилой человек, а такими нехорошими делами занялся, завёл в заблуждение читателей газеты, передёрнул фактики! Ты пишешь, будто на ремонт дома нужно пятьдесят тысяч рублей. Ничего подобного! Эта цифра голословная, с потолка списана! Если хочешь знать, требуется не пятьдесят, а всего-навсего сорок семь с какими-то копейками. Могу смету показать.
Васютин бросил в воробья недокуренную папироску и продолжал:
— А ещё ты пишешь, будто я затянул ремонт дома. Опять неправда! Нешто ты не знаешь, какое было лето? Небось, помнишь? Не лето, а какая-то дырявая лоханка!
— Значит, опять атмосферные осадки подвели? — улыбнулся Маркелов.
— Ты, гражданин Маркелов, не смейся, когда речь идёт о деле! — с упрёком сказал Васютин. — Не думай, что я не болею за сохранность жилищного фонда. А что прикажешь делать, если за всё лето солнца, как надо, не видел?
— Вот оно, посмотри, — старик прищурился и кивнул вверх.
— Теперь вижу. Да что толку-то?! Ни пылу от него, ни жару. Только слава одна, что светило.
Васютин бросил недовольный взгляд на солнце, но в тот же миг зажмурился и отвернулся.
— У, лукавое! — процедил он сквозь зубы и, закрыв варежками глаза, добавил: — Коптилка ты семилинейная, а не солнце!..
ХОЗЯЙСТВЕННЫЙ ПОДХОД
Заседание правления артели «Красный бондарь» близилось к концу, когда на пороге показался артельный сторож Матвей Горохов. Он держал в руках шапку, а в шапке покоились овчинные рукавицы.
— Товарищи правление! — сказал Матвей с поклоном. — Бэт вы все здесь. Можно сказать, вся головка. И председатель Семён Никитич тоже. Или увольте, или что хотите делайте… От сторожёвки я отказываюсь… Не то в газету напишу… Иначе нельзя…
— Дядя Матвей! — обратился к нему председатель Семен Никитич Мелешкин, — У нас тут заседание, важные дела решаем, а ты… Ну, что ты хочешь?
— Хочу, чтобы склад готовой продукции отремонтировали, вот что! — сердито ответил Матвей, — Три раза писал вам, и все напрасно! Ну мыслимо ли готовую продукцию так держать? А? Нешто это по-хозяйски? Продукция денег стоит, а в склад хоть на тракторе въезжай! А спрашивать потом с кого будете? С Матвея? Нет уж, благодарю за милость!..
Сперва Мелешкин пытался просто выдворить назойливого старика, но, вспомнив про его угрозу написать в газету, быстро смирился и даже предложил Матвею стул.
— Действительно, товарищи! — заявил Мелешкин. — В склад готовой продукции может проникнуть любой и каждый. Стены давно требуют ремонта. Но… Но ведь для ремонта деньги нужны. Выходит, опять непредвиденные расходы!
— Да, рублей, пожалуй, тысячу надо, не меньше, — сказал бухгалтер, скосив глаза на матовый шар потолочной лампы.
— Вот видите! — живо подхватил Мелешкин. — Мы говорим, что надо каждую копейку экономить, а тут целая тысяча рублей! Сто тысяч копеек! Нет, товарищи, это не по-хозяйски. Надо придумать что-то другое.
Но присутствующие ничего другого выдумать не могли. Все сходились на одном: склад нужно ремонтировать, и как можно скорей.
— А что, если купить собаку, а? — предложил Мелешкин и вопрошающе посмотрел на правленцев, — Затраты грошовые, зато польза какая! Никто щепки не унесет. Да и Матвею большая подмога. Как ты думаешь, дядя Матвей, а?
— У меня же есть песик! — ответил Матвей, — Шустрый такой, зверёныш! Шариком кличут.
— Тоже нашёл собаку! — усмехнулся Мелешкин, — Она у тебя и брехать-то как следует не умеет, а так, тявкает не поймешь что. И облик у неё не собачий. На кошку смахивает. В хвосте репья, уши болтаются. Наверно, извините, и блохи есть. Ну разве можно такой дворняжке артель доверить? Ни за что! Уж если иметь собаку, так порядочную, чтоб она одним видом уважение к себе внушала…
Говорил Мелешкин горячо, убедительно. Вдохновлённые его вескими доводами, заместитель и бухгалтер стали даже называть наилучшие, по их мнению, породы собак. Бухгалтер Николай Прокофьевич предлагал завести куцего эрдельтерьера. Заместитель отстаивал ум и неподкупность немецкой овчарки. Иного мнения был Семён Никитич.
— Не выношу сенбернаров, эрдельтерьеров и прочих догов-бульдогов! — горячился он, — Я предлагаю остановиться, ну, скажем, на волкодаве. Видели когда-нибудь? Нет? А спорите! Это не собака, а лев с собачьей мордой. Его не только жулики — честные люди будут за версту обходить!
Доводы и авторитет председателя возымели полный успех. Через день агент по заготовкам Стучалов, снабжённый командировкой, инструкцией, на всякий случай, пятьюстами рублей, выехал в отдалённое Омутнинское лесничество, где, по утверждению Мелешкина, держали волкодавов.
Десять дней не было вестей от Стучалова. Наконец пришла телеграмма: