Грейди достал из заднего кармана брюк блокнот, перелистал его и, найдя чистую страницу, спросил, пристально глядя Диккенсу в глаза:
— А почему бы нам не начать допрос с вас, любезный! Где вы были в тот роковой час вчера вечером?
— Можешь не отвечать, — сказал дворецкому Арчи и, откинув одеяла, вскочил с кровати. — Глупее вопроса не придумал бы даже безмозглый баран.
Грейди поморщился при виде его худых — ног и сделал мысленную отметку, что нужно непременно побороть отвращение к диким выходкам старого проказника.
— Послушайте, Арчи, — сказал он, захлопнув блокнот, — я должен подозревать всех без исключения, даже вас. А тем более после вашего гнусного трюка с отравленным апельсиновым соком. Слава Богу, вы не пытались отрицать, что это дело ваших рук. И не стройте из себя храбреца и великолепного актера! Я видел, как вы дрожали, стоя на карачках возле кровати. С вас моментально слетела вся спесь! Кстати, вы распорядились, чтобы вымыли ковер? По-моему, от него скверно пахнет.
— А что вы хотите от старого больного человека? — взвизгнул Арчи, не глядя, однако, ему в глаза. — Да, у меня слабый мочевой пузырь. Ну и что же, судить меня за это? Вы бы лучше не придирались ко мне, а объяснили, почему нужно тратить драгоценное время на допрос моего преданного дворецкого.
— Потому, Арчи, что вы несимпатичный человек и любить вас невозможно. Абсолютно невозможно! И вы сами это знаете.
Арчи залился мерзким смехом и, к облегчению Грейди, снова забрался на кровать.
— Ты можешь разозлить кого угодно, сынок! Диккенс, ты попал в список подозреваемых, так что отвечай на заданный тебе этим сопляком вопрос.
Дворецкий расправил плечи и, вскинув подбородок, высокомерно произнес:
— Я подавал кофе в гостиную, сэр! Затем следил, как посудомойщицы моют посуду, наблюдал за поварами, после чего вернулся в свою комнату, переоделся и стал рисовать.
— Кто-нибудь может это подтвердить? — спросил Грейди, стараясь не представлять себе обнаженную горничную, позирующую мажордому в его мастерской.
— Нет, сэр, — ответил Диккенс. — Следует ли из этого, что я становлюсь подозреваемым?
— Все будет зависеть от обстоятельств. Скажите, у вас есть еще какое-нибудь хобби? Может быть, вы еще и вышиваете? Или коллекционируете почтовые марки? Ныряете с аквалангами? Увлекаетесь спортивной стрельбой из лука?
— Нет, сэр! Ничем этим я не увлекаюсь, — ответил мажордом, сохраняя невозмутимость. — А теперь, если у вас больше нет ко мне вопросов, позвольте вас спросить: как вы собираетесь допрашивать остальных подозреваемых — по одному или всех сразу? Я слышу шум в коридоре, похоже, все уже собрались.
— Мы будем приглашать их сюда попарно, следуя методике Ноя, — ответил Грейди, мысленно отметив, что дворецкий сегодня подозрительно многоречив. — Это шутка.
Разумеется, допрашивать мы будем каждого поодиночке. Любопытно, сумеет ли ваш старший сын самостоятельно произнести до конца хотя бы одну фразу. Прошу не обижаться на меня, сэр!
— Я и не подумаю расстраиваться из-за этого недоумка, — обнажив в ухмылке свои лошадиные зубы, сказал Арчи. — Только не трудись спрашивать у Подгузника, умеет ли он стрелять из лука. Он не способен попасть бумажным шариком из плевательной трубки в динамик с десяти шагов, хотя и пытается это сделать во время селекторных совещаний. В юности его за бестолковость исключили из бойскаутов. Единственное, что у него хорошо получается, так это складывать в трубочку свой язык. Но уж лучше бы он так же ловко управлялся со своим стручком. Диккенс, начни с Подгузника! Прости меня, Господи!
— Будет исполнено, сэр! Вы не возражаете, мистер детектив? — произнес дворецкий, полоснув Грейди косым взглядом, словно ножом.
Но Грейди и бровью не повел, хотя и подумал, что с таким типом лучше не встречаться в темном парке по ночам.
— Милости просим, — промолвил он. — Действуйте, Диккенс.
Вскоре в комнату вбежал Артур Уильям. Не обращая внимания ни на мажордома, ни на детектива, он бросился, вытянув руки вперед, к кровати отца, восклицая:
— Папочка! Как вы сегодня себя чувствуете? Я не мог уснуть всю ночь, у меня перед глазами постоянно возникала та стрела!
Он попытался обнять старика, но тот, брезгливо отпихнув его, язвительно поинтересовался:
— Вы с Милдред все еще спите в одной комнате? Ты не пробовал надевать черную повязку на глаза? Настоятельно рекомендую попробовать, будешь спать гораздо лучше.
Артур отшатнулся, закусив от обиды губу, и, повернувшись лицом к Грейди, сказал:
— Папочка шутит. Он большой проказник!
— Это так, Подгузник. Иначе ты бы не появился на свет! — прорычал Арчи и, устроившись поудобнее на подушках, подмигнул Диккенсу. Дворецкий еще выше задрал подбородок.
Грейди понял, что ему пора приступить к допросу, и сказал, сделав шаг вперед:
— С вашего позволения, господа, я прерву ваш спектакль под названием «Вздорная семейка» и задам мистеру Артуру несколько вопросов. Если он правильно ответит, то получит конфетку.
— Вы все умничаете, мистер Салливан! Вот за это Митци вас и не любит! — с вызовом воскликнул Подгузник.
Грейди пропустил эту реплику мимо ушей и спросил:
— Скажите, где вы находились вчера вечером между семью и десятью часами?
Артур моментально утратил кураж и обвел растерянным взглядом помещение, словно надеясь, что из-за кресла выскочит жена и покажет ему карточку с верным ответом.
— Э-э… я… то есть мы… Папа! Это смешно! Не думаешь же ты, что в тебя стрелял кто-то из нас? — пролепетал он, бледнея.
Арчи сделал страдальческую гримасу, схватился за сердце и простонал:
— Я ведь просил вас, мистер Салливан, оставить моих деток в покое! Зачем вы подвергаете нас этим ужасным пыткам?
Грейди потер пальцем переносицу, зажмурился и, следуя его нелепой инструкции, раздраженно произнес:
— Я очень сожалею, мистер Пиверс, но я обязан задать эти формальные вопросы. Ответы на них помогут мне сузить круг подозреваемых в покушении на убийство. Такова процедура.
Арчи натянул на глаза свой ночной колпак и сказал:
— Ну, если так, то тебе придется ответить, мой мальчик. Потерпи немного.
Получив отцовское благословение, Артур стал перечислять все свои занятия минувшей ночью и закончил свое повествование пылким заверением, что все это может подтвердить его супруга, постоянно находившаяся с ним рядом.
— Что ж, весьма убедительно, — сказал Грейди и разрешил ему покинуть спальню.
Митци он допрашивать не стал, зная наверняка, что она повторит рассказ своего мужа слово в слово, а вызвал младшего сыночка Арчи.
Молокосос с ходу заявил, что они с Дейзи ужинали в закусочной «Макдоналдс», поэтому чека у них не осталось. Дейзи, как он отметил, обожает чизбургеры с кетчупом, а ему нравится смотреть, как она слизывает с пальцев сыр и соус. Сам же он предпочитает всем другим блюдам жареную картофельную . соломку.
— А чем вы занимались, вернувшись из закусочной домой? — спросил, прищурившись, Грейди.
— Заперлись в моей комнате и стали играть в скрещивание, — с хитрой ухмылкой ответил Юниор.
— Простите, не понял. Вы хотели сказать, в крестословицу? — переспросил детектив.
— Каждый вправе выбирать себе игры по своему вкусу, — нахально подмигнув ему, ответил Молокосос и, обернувшись к отцу, спросил: — Так я могу забрать обещанный мне ко дню рождения новый «мерседес», папочка?
— Забирай! Но только уговор: даже не заикайся о «феррари»!
— Как скажешь, папочка! — сказал сынок и вышел из спальни.
— Приходится время от времени бросать кость этим живоглотам, — пробурчал Арчи. — Иначе они меня сожрут и не поперхнутся.
В комнату влетела Мьюриел и, подбежав к Арчи, обняла его и разрыдалась.
— Крокодиловы слезы! И сопли тоже крокодиловы, — проворчал Арчи. — Ты первая же меня и сожрешь! Лицемерка!
Мьюриел возмущенно высморкалась в платок и выбежала из комнаты.
— Вот как надо от них избавляться! — самодовольно воскликнул Арчи и раскудахтался, потирая ладони. — По-моему, мы закончили. Ловко я утер им всем нос!