— Если только не подам заявку в UCSD.
— Но ведь ты не хочешь. Я тебя знаю. Понятно же, что хочешь переехать.
— Ага, — согласно отвечаю я. — Думаю, я готов к переменам, — мы говорили об этом уже сто — а может, и больше — раз, и я хочу подготовить ее к вероятности, что скоро, возможно, буду жить на другом конце страны. — Ну то есть иногда это ощущается просто оглушающе. Например, вчера…
— Подожди, я подключу маму к разговору.
Я аж подпрыгиваю на сидении.
— Господи боже, это еще зачем?
Но она меня уже не слышит.
Я оглядываю парковку — у местечка с самой вкусной мексиканской едой, и где в обозримом будущем я надеюсь поужинать — и наблюдаю за группой чаек, сражающихся за кусок тортильи, которую им кто-то бросил. В желудке урчит от голода.
Две секунды спустя я слышу клик в трубке, и затем Марго спрашивает:
— Все тут?
— Ну да, — бормочу я.
— Я здесь, — бодро отвечает мама. — Что случилось, Пузыречек?
Мама и ее прозвища. Просто без комментариев.
— Ничего, — отвечаю я. — Честно говоря, я не понимаю, почему сейчас не ужинаю, вместо того чтобы болтать тут с вами.
— Люк нервничает по поводу заявления, — говорит Марго.
— Марго, сто раз тебе говорил, я не нервничаю! — спорю я с ней. — Все уже решено.
— О, это же прекрасно, дорогой! Ты уже написал им? — спрашивает мама, и я издаю громкий стон.
— Не забудь, до вторника, — они обе хором напоминают мне.
— Просто поразительно, — говорю я. — Я сегодня утром сам оделся. Позавтракал. Умудрился без посторонней помощи добраться до работы и…
— Я или папа можем отправить, — одновременно со мной говорит мама.
— Или я, — добавляет Марго.
— Я как-то даже побрился без происшествий, — продолжаю я, но точно знаю, что они меня не слушают.
— Люкер, — ни капли не смущаясь, перебивает меня Марго, — а ты вообще извинился перед Миа?
Блин, моя сестра та еще зловредная сучка.
— Ты про Миа Холланд? — уточняет мама.
— Ага, — в восторгом подтверждает Марго.
Закрыв глаза и зажав переносицу пальцами, я бормочу:
— Ну приехали.
— А почему он должен извиниться перед Миа? — наседает мама.
Я качаю головой.
— Марго, я больше в жизни тебе ничего не расскажу.
Но моя сестра только смеется.
— Ну да, можно подумать, сможешь хранить от меня секреты.
— Люк, — вклинивается мама, — что случилось с Миа?
— Расскажи ей, — торопит меня Марго.
Откинувшись головой на подголовник сидения, я стараюсь по-быстрому сообразить, как много прямо сейчас готов рассказать. Знаю, они о многом в курсе. Они на самом деле любили Миа и всегда будут. Но жизнь идет вперед. И нам двоим пришлось тоже.
С Миа меня связывала крепкая дружба. И мы не просто подарили друг другу первый поцелуй, первое прикосновение и свою девственность — да мать вашу, мы были влюблены! Она спокойная тихоня, я — легко шел на контакт с людьми и был порой безбашенным. Она знала меня лучше, чем я сам, и пусть это такое жуткое клише, но то была наша реальность. Я рассказывал ей обо всем, а если и нет, то только потому, что она уже догадывалась и сама. Такое взаимопонимание шло со времен детства, когда мы вместе росли. Нас связывала общая история. Любая другая женщина в моей жизни будет располагать сокращенной версией меня, даже если будет сильно стараться. И поэтому я знаю — по крайней мере, сейчас — что любая другая женщина сильно во мне ошибется. А это нечестно.
Закрыв глаза, я вспоминаю тот разговор в баре у Фреда.
И Миа, представляющую меня своему мужу.
Мужу…
Она кажется старше, но не внешне. Это в ее взгляде — он стал тверже, и она, чуть что, не отводит его так быстро. Она не заикается и не произносит протяжно односложные слова. Миа представила его — из-за грохота пульса в ушах я едва расслышал его имя — и я был…
Я был в ужасе.
— Муж? Ты… замужем? — ошалело переспросил я. Наши жизни теперь совсем не похожи и движутся по разным траекториям. Я знал, что она встречается с кем-то, но выйти замуж… Эта новость сбила меня с ног. Чуть ли не буквально вывернула меня наизнанку и выпотрошила.
Ее муж подошел на шаг ближе, когда она сказала:
— Мы поженились в июне.
Не обратив на него внимания, я спросил:
— А как давно ты с ним знакома?
— Не то чтобы это твое дело, — она слегка улыбнулась, посмотрев на него, — но да, мы были в Вегасе и… Это просто случилось, и все.
Я почувствовал, как мое лицо напряглось от отвращения. Нет, даже не от отвращения. От боли.