Он так непостижимо великолепен, но, к сожалению, с явным самолюбием до небес.
Что напоминает мне о прошлом, и я тут же теряю интерес.
Поворачиваюсь к Фреду и, достав из-под стойки стеклянную банку с надписью «Автомобильный фонд», ставлю ее перед ним.
— Думаю, мы оба знаем, что тебе не стоит обо мне беспокоиться, — говорю я, и он, улыбаясь и покачивая головой, бросает взгляд в сторону банки, пока готовит напитки. — Так значит, сегодня мы тут с тобой вдвоем?
— Думаю, да, — отвечает он и ставит два пива на стойку. — В эти выходные никаких больших соревнований нет. Так что будет тихо и малолюдно. Может даже успеем сделать переучет.
Я киваю и, закончив с напитками, даю знак подойти, после чего мою руки и оглядываюсь, не забыла ли я что-нибудь сделать. Позади меня кто-то покашливает, и, обернувшись, я обнаруживаю, что нахожусь в полуметре от глаз, которые всего пару секунд назад смотрели в мою сторону с того конца бара.
— Что могу предложить? — с дружелюбной и при этом профессиональной улыбкой вежливо интересуюсь я. Он прищуривается, и хотя не скользит взглядом по моему телу, у меня складывается впечатление, что он уже проанализировал меня и оценил так же, как делают большинство мужиков: трахабельная или нет. По опыту скажу, у них только эти две категории и есть.
— Повторите, пожалуйста, — с неопределенным жестом отвечает он.
У него в руке вибрирует телефон, и он что-то быстро пишет в ответ, после чего снова смотрит на меня.
Я достаю поднос. Не знаю, что они заказывали, пока здесь был Фред, но с легкостью могу догадаться.
— Хайнекен? — спрашиваю я.
Он прищуривается и делает вид, что оскорблен, от чего я смеюсь.
— Ну ладно-ладно, не Хайнекен, — виновато подняв руки, говорю я. — Что вы пили?
Теперь, когда я присмотрелась к нему, замечаю, что вблизи он гораздо красивее: карие глаза обрамлены такими ресницами, за которые компании-производители туши отвалили бы приличное состояние, чтобы иметь такую модель, темные волосы, такие мягкие и густые, что, я уверена, погрузиться в них пальцами было бы просто потрясающе…
Но, думаю, он и сам об этом знает: его уверенность в себе заполняет собой все помещение. Его телефон вибрирует снова, и он, бросив на экран быстрый взгляд, игнорирует его.
— А почему вы предположили Хайнекен? — интересуется он.
Я кладу на поднос несколько подставок под бокалы и снова пожимаю плечами, пытаясь пресечь разговор на корню.
— Просто так.
Но покупаться на это он не собирается. Уголок его рта слегка приподнимается, и он говорит:
— Колись, Ямочка.
Почти в это же время я слышу «Черт возьми!» Фреда и с готовностью протягиваю свою руку, когда он со шлепком вкладывает в нее хрустящую долларовую купюру. Самодовольно ухмыляясь, я кладу ее в банку.
Проследив за моим движением, парень возвращает взгляд на меня.
— «Автомобильный фонд»? — прочитав этикетку, спрашивает он. — Что это?
— Так, ничего, — отвечаю я и жестом показываю на сорта разливного пива: — Так что вы пили, парни?
— Ты только что заработала доллар на моих словах, но так ничего и не расскажешь?
Я заправляю выбившуюся прядь за ухо, понимая, что он не сделает заказ, пока я не отвечу.
— Всего лишь кое-что, не раз слышанное, — говорю я. На самом деле я чаще, чем собственное имя, слышу про них: на каждой щеке у меня глубокие ямочки, и я бы наврала, не признавшись, что они одновременно самая любимая и нелюбимая черта в моей внешности. Вместе с выгоревшими на солнце прядями моих и без того светлых волос и веснушками они делают меня похожей на типаж так называемой соседской девчонки. — А Фред не верит, что это происходит так часто, как я ему говорила, — продолжаю я, большим пальцем через плечо показывая в его сторону. — И мы решили устроить небольшое пари: доллар за каждый раз, когда меня называют Ямочкой или упоминают их. Я уже собираюсь купить машину.
— На следующей неделе ставка та же, — где-то позади меня ворчит Фред.
Телефон чувака снова оживает, но на этот раз он на него не отвлекается, даже не проверяет. Вместо этого засовывает его в задний карман джинсов, смотрит то на меня, то на Фреда и улыбается.
И прямо сейчас мне нужна передышка.
Если до этого я думала, что парень красив, то это было просто ничто, по сравнению с тем, как сейчас от улыбки преобразилось его лицо. В глазах загорелись огоньки, и все его высокомерие просто… испарилось. Его кожа чистая и загорелая, и женщины, должно быть, гадают, каким хайлайтером он пользуется, потому она практически светится, окрашивая румянцем его щеки. Заостренные черты лица смягчились, а в уголках глаз образовались морщинки. Я понимаю, это всего лишь улыбка, но не могу решить, что мне нравится больше: полные губы, белые идеальные зубы или как один уголок рта приподнимается выше другого. Он заставляет меня хотеть улыбнуться в ответ.