Крошечные точки света. Кладбищенский замок тенью возвышается над аллеей верхушек деревьев. Экс-зек говорит, что на бастионах установлены водосточные желоба из ценного свинца. По ним вода сливается вниз в огромные баки для стирки. В которых Шарлен и трет то, что осталось от моего изношенного нижнего белья. Зима не успев, кажется, уйти опять приходит. Леди Макфаггер написала записку на ярко-зеленом листочке бумаги. Вложила его в конверт и, улыбнувшись, протянула мне. Сказав, откроете через неделю. Ее элегантные губки все в синяках. Наставленных кулаками мужа.
Дверь открывает Персиваль. В библиотеке у камина уже стоит кресло. Графинчик портвейна и тарелка с печеньем и сыром.
— Сэр, надеюсь, вы не против. Я устроил очаровательной паре и молодой женщине экскурсию по замку. От серпентария до часовни. Некие супруги Ута. От темниц они просто были без ума. Большего великолепия они еще не видели. Вы не будете против, если они отужинают с вами. У них огромный интерес к тому, как джентри (мелкопоместное дворянство) живет само по себе в уединении.
— Персиваль, я не живу как джентри.
— Сегодня вечером живете. В вашей комнате я приготовил пару старых сатиновых панталон, черные шелковые чулки и бальные туфли. В смокинге и рубашке с рюшами вы будете выглядеть убойно и, именно, как ваше благородие. И, конечно, мы дадим вам пастуший посох с крюком. В общем, наведем такие понты, что они ничего и не поймут.
После взрыва в обеденном зале наведен порядок. Речитатив Персиваля переходит в сплошную любезность по мере того, как он спускается впереди меня по парадной лестнице с канделябром в руке. Гости собрались в большом зале. Г-жа УДС в свободном сари на своем кресле-каталке. Франц закрыл свои раскопки льняными ширмочками с вышивкой. Каждый выполняет свою роль. Путлог играет на органе. Я расчесался на пробор и почистил зубы. Пыхнул дезодорантом под свои подмышки. Выполнил все не спеша и размеренно. Опять сел во главе стола. Обвел взглядом лица. Все одеты как на убой. Довольно зловеще.
Справа от Клементина Глория, девушка в обтягивающем белом платье. Теперь в обтягивающем цвета лаванды. С огромным черным поясом с огромной медной пряжкой. Большие лучистые карие глаза на квадратном лице. Оскар на достаточном удалении осторожно обходит Указующий Добрый Свет. Уже переворачивающего страницы на середине тома. Барон поочередно кивает головой всем лицам за столом. Роза красуется в доисторической шляпке с пером рядом с г-ном Ута с пенсне на носу. А эта девушка, улыбаясь, наклоняется ко мне.
— Здесь так прекрасно, чудесный деревенский стиль.
— Да.
— Можно я к вам прикоснусь потому, что я слышала, что вы принц?
— Рядом с вами я им себя и чувствую.
— О, а вы — ловелас. Но я думаю, что это место — просто прекрасно. А это что за свисток?
— Это кроншнеп. Птица с длинным крюком. Гнездится на полях. Летает ночами.
— О, Боже. Птица!
— Да.
— Ой, как интересно! Вы просто не знаете, как вы счастливы, живя вот так здесь. В целом огромной замке полным истории. И даже с шампанским. Знаете, я сразу почувствовала такую расположенность к вам. Серьезно. Весь этот мир, как бы, просто открытие для тебя. Все эти действительно счастливые люди. Они такие настоящие.
Струйка темного пурпурного вина. Льется. Из графина. Мимо бокала на стол, отскакивая брызгами на Глорию. Шарлен поднимает одну бровь, извиняясь. Передает салфетку и удаляется.
— Извините, ваше платье.
— О, все в порядке. Она не хотела. Я же наследница. Пустяки.
Авокадо, доставленные на поезде из столицы. Специмпорт. Корзинка с креветками с ящике со льдом. Специальный отбор. Ломти баранины. Специально срезанные. С барашка, что недавно блеял. Кучки картофеля. Листья капусты. Запах хрустящего на зубах лука. Поглощаемого с улыбкой Эрконвальдом и компанией, которые вовлекают супругов Ута в разговор. В то время как другие обитатели выбирают приправу в соусницах. И вздохи Глории.
— Принц, все выглядит так, как будто все созрели. Прямо в объятиях природы. Какое окружение! Я пью уже пятый бокал вина. Я просто хочу здесь быть. Чтобы сконцентрироваться. Чтобы ощутить эту свободу. О, Боже, дайте мне подержать вашу руку. Под столом. Крепче. О, Боже.
Глория склоняет голову вперед. Закрывает глаза. Дрожит всем телом. Шепчет одними губами.
— Боже. Я кончаю. Я кончаю. Я кончаю.
— Простите?
— Да. Да. Я кончаю.
Слева от меня Путлог. Капельки пота на его лице. Выпученные глаза. Вилка с картофелиной поднимается к его губам. Жует, наблюдая за Глорией. Которая ерзает бедрами о сиденье стула. Голова на плечах болтается из стороны в сторону. В последнем содрогании с ее улыбающегося рта слетает вздох. Как раз самый момент спросить у Путлога, последний его темп был аданте или ларгетто. Лучше сначала посмотри, сместила ли Глория позвонок или сожгла хрящ.
— Господи. Вы в порядке?
— Прекрасно, просто прекрасно. О, как бы я хотела, чтобы это не кончалось! Это было просто прекрасно.
Может вы не знаете, что произошло? У меня был оргазм. У меня они всегда так наступают. Думаю, люди, у вас здесь так не бывает.
Дамы уходят. Блай просит выслушать его признание. Во время затишья в часовне. Г-н Ута снимает очки и протирает их салфеткой. Прежде чем выйти из-за стола, Глория сказала, что она из Сандаски. И спросила, не могла бы она увидеться со мной где-нибудь наедине.
Вино налито. Блай пересказывает бравый подвиг спасателей. И какие шансы у человеческого тела там среди волн. Это вам не дерево, которое просто плавает.
— Что значит плавает?
— Я сказал, плавает.
— Дерево может потонуть.
— А я говорю, оно плавает.
— Ну, тогда вы сказали достаточно.
— Господи, скажите это еще раз.
Я встал. Стол встал. Персиваль объявил, что его превосходительство оставит гостей и присоединиться к ним гораздо, гораздо позже.
Я выскользнул. С определенной живостью в ногах. И бьющимся сердцем. Чтобы уединиться.
— Глория?
— Я здесь. Чуть не потерялась. Я просто влюблена в эти старые стены.
— Хорошо.
— Ну, надеюсь, вы понимаете. Иногда, я просто не могу себя контролировать. Хотите посмотреть, как я повторю это все снова? Хотите? Просто посмотреть. Я лягу прямо здесь на камни. И вытянусь. Вам меня видно?
— Да.
Глория лежит, вытянувшись, скрестив руки. Раскинув за собой волосы. В вечернем воздухе запах лугов. Мимо носятся чайки. Кашляет скотина. Ворчит Элмер, унюхав по ветру, что там кто-то есть. В замке он знает каждый запах. Большая часть которых его собственные.
— Прикоснитесь ко мне. Вот здесь на руке. Боже. Ага, начинается. Так, подходит. Вот оно. Кончаю. Кончаю. О, Господи, прости меня, я кончаю.
Белое пятно на ее платье. Широкий черный пояс с пряжкой. Застыв, она лежит. На этих больших мостовых плитах. Прижав ладони вниз. Удерживая мир в покое, пока вибрирует она. Под архитектурой. У колонн с канелюрами. В мокроте. В ночи и холоде и лунном свете.
— Привет. Там на верху.
— Привет.
— Вы меня видите?
— Да.
— Не так хорошо, как в прошлый раз. Если признаться, обычно я так быстро не кончаю. Но знаете, что меня действительно возбуждает? Мальчик, у которого в трусиках встал. О, я от этого просто взрываюсь. Может сделаете это для меня? Я, конечно, уважаю ваше положение. И все такое. Но я же не слишком многого прошу, не так ли? Я же не требую пляжа или песка и все такое. У вас такие прикольные сатиновые трусы. Я от них просто тащусь. Знаете, давайте откровенность за откровенность. Чем вы здесь занимаетесь?