— Да разве же ты пленница? Что ты!! Я лишь хочу окружить тебя той обстановкой, которою ты достойна! Насколько до меня дошли слухи, этот недостойный представитель кошачьего племени, который тебя отыскал, не нашел ничего лучшего, чем диктовать тебе, великой сказочнице, способной призвать врата в Лукоморье, что и как ей делать! О! Несчастный я несчастный! Если бы только я первым мог найти такое сокровище, как твой неподражаемый талант! — глаза Черномора увлажнились от переполнявших его чувств. Хотя, возможно, в них просто попал ароматный дым от ближайшей жаровни. Черномор продолжал разговор в том же духе, он рассказывал Катерине, это она сама должна повелевать Баюном, а негодный Волк не достоин даже приближаться к её тени.
— Я уверен, что паршивый комок шерсти, именующий себя Баюном, не придумал ничего лучше, чем притащить тебя в свой трухлявый пень, который он зовет Дубом! О! Теперь ты будешь жить в роскоши, достойной тебя! Любые развлечение будут тебе доступны, любые лакомства! И, главное, это ты будешь повелевать всеми сказками! Ты — повелительница!
Катерина несколько раз пыталась прервать этот бред, но вдруг ощутила, что её как-то не хочется этого делать! Она удивилась, почему её раньше не возмущало поведение Баюна, и вот тот же Волк! Действительно, что рядом с ней делает этот дикий, и без сомнения, опасный зверь? Она чувствовала себя и великой и прекрасной, и абсолютно свободной и беззаботной одновременно! Она сидела, уставившись в одну точку в окружении легких струек дыма из жаровен, куда по приказу Черномора добавили особое средство, подавляющее волю человека.
— Прекрасно, просто прекрасно! — Черномор обошел вокруг Катерины, замершей на подушках с улыбкой на губах и совершенно пустым взглядом. — Всё гораздо проще, чем мне казалось! Эй, вы, оставьте ей стол с едой и особенно с питьем! — он коварно ухмыльнулся. Несколько капель зелья, которое он приказал добавить в серебряный кувшин с водой, должны были закончить дело!
— Сказочница, которая будет послушно делать то, что я прикажу, это лучший подарок к моему возвращению! — думал он, потирая короткопалые ручки, когда слуги несли его обратно в его покои.
Глава 3. Дым горного дурмана
Перед глазами плавали какие-то круги, полосы, почему-то внезапно и сильно заболела голова и очень, невероятно просто хотелось пить!
— Да как он смел, это негодный Баюн! Как он только подумать об этом осмелился, да я его! И всех их! Вот только пить так хочется! Они всё мной командуют! Того не делай, этого не надо! На заставы не пустим, к водяному не подходи! Это не одевай, меч не бери, а кто их всёх спас? Кто, спрашивается? Даже это ничтожество Степан, нос задирает! Я им всем покажу! Они у меня все ещё увидят! Они меня узнают! — в голове крутились злые и колючие мысли, которые царапали мысли Катерины, злили её. — Сейчас, сейчас, только воду найду, пить хочется как! И им всем точно покажу!
Что именно и кому конкретно она покажет, Катя была не в состоянии разъяснить, даже под страхом смертной казни, но остановиться уже не могла, и всё крутилось и крутилось в голове запущенное Черномором колесико. В путанных фантазиях она видела поклоняющихся ей Кота, Волка, Сивку, Елисея, почему-то Кащея, и царевича Ивана, которого она и видела-то один раз, на заставе. И она ими всеми командует! Туман, мерзкая зеленая напасть, исчезает от одного её взгляда, и её, великую героиню Лукоморья, всё прославляют! Только вот воды бы!
Катерина попыталась выбраться из подушек, получалось с трудом, она как-то ослабела, и сумела сначала перекатиться и встать на колени, а потом, с большим усилием, подняться на ноги. Чуть не рухнула лицом в жаровню, и чтобы не упасть в неё, схватилась за край рукой.
— Ай! Больно как! — Катерина отшатнулась, и с ужасом уставилась на сильно обожженную левую ладонь, на которой тут же появились огромные волдыри. Зато от резкой боли заметно прояснилось в голове.
— Что это со мной? Что я тут несла? — Катерина схватилась за голову. — Да что же это! Я им всем покажу! Твари негодные! — её опять начало затягивать во вращающее колесико, напетых Черномором злобных и тщеславных мыслей. — Нет! Нельзя! Надо остановиться! — тут она, стоя на коленях, с трудом сфокусировала взгляд на дымке, курящимся над жаровнями.
— А! Это дым! Это отрава! — она из последних сил добралась до стола, схватила кувшин с водой. — Как же хочется пить! Я только капельку выпью, а остальное вылью в жаровни. Я только капельку.
И тут она совершенно четко поняла, что если она не выльет на жаровни воду сейчас же, сделать это потом она уже не сможет! Губы опять складывались в мерзкую жестокую и высокомерную ухмылку, и колесико Черноморовых слов вращалось уже совсем близко.