Между этим гомосексуальным побочным сыном князя Сан-Северино и дочерью кардинала Борджа, таланты которой начинали постепенно проявляться, установилась душевная близость. В XV и XVI веках начиная с десятилетнего возраста девочки были частью публики на скамьях общественных собраний. Если в Средние века их посвящали святым, то в эпоху Возрождения — музам. Начиная с семи лет одаренные дети обоих полов собираются вместе и состязаются в знаниях за пальмовую ветвь. В своих «Знаменитых женщинах» Якопо де Бергамо (1496) с воодушевлением рассказывает о «virago», почетном звании, коим именуют умную даму или девушку, обладающую познаниями в естественных или гуманитарных науках, а если вдобавок особа еще и очаровательна, то ей поклоняются с удвоенным рвением.
Несмотря на уродливость и заикание, Помпоний Лет умеет увлечь слушателя и заражает его своей любовью к рассказам и басням; так, когда он анализирует «Нарцисса» Овидия3, то весь преображается, глаза его блестят, красноречие его обладает такой неодолимой силой, а эмоции столь впечатляют, что ученики его разражаются рыданиями. Этот некрасивый маленький человечек с лысой головой, одетый кое-как, делает интересными самые скучные истории; его живой, едкий ум, его частые намеки на современные события и всем известные личности притягивают к нему самую разнообразную публику. Молодые и старые слушают его с уважением, а Лукреция платит ему крепкой привязанностью. Кардинал Борджа внимательно следит за образованием дочери, велит ей писать ему на благородном языке и составить комментарий к письмам Цицерона. Однажды она получает от него такое одобрительное послание: «Твое письмо наполнило меня радостью, ибо в столь нежном возрасте ты пишешь на латыни чисто и изящно».
Для людей менее осведомленных имя Помпония Лета нерасторжимо связано с именем Плавта. Будучи постановщиком произведений великого римского комедиографа, он несколько раз организовывал представления во дворцах кардиналов или римской аристократии. Внутренний дворик дворца Борджа, украшенный античными колоннами, как нельзя лучше подходил для этой цели. Эти комедии, понятные любому благодаря богатому и живому народному языку, выражавшие воззрения простонародья и далекие от пошлости, доставляли Лукреции большое удовольствие.
Чтение Боккаччо, рекомендованного ее учителями, «хотя это и не поэзия», приучило ее к сюжетам подобного рода. На заре XVI века молоденькие юноши и девушки читали фривольные повести из «Декамерона». Все были осведомлены о том, что заповеди Господни люди претворяют в жизнь довольно странным образом. И потому, уважая христианский закон, гласящий, что веления плоти надо удовлетворять только в браке, они старались находить любовниц и любовников среди замужних женщин и женатых мужчин. Конечно, кругом процветала безнравственность, но для юной Лукреции расстояние между прочитанным и осуществлением этого на практике оставалось огромным. К тому же в противовес легкомысленным книгам она читала таких авторов, как Аристотель, Тит Ливии, Саллюстий, Фукидид, Ксенофонт, Геродот, и осваивала языки. «Я полагаю, — писал Кастильоне, — что музыка, как и некоторые другие пустые занятия, весьма приличествует дамам. Искусство это пользовалось большим почетом у греков, которые не уважали дам, к нему не способных». В эпоху Возрождения считалось, что музыка помогает размышлениям, и Лукреция умела играть на кифаре, лютне и арфе, которая в те времена была настолько маленькой, что ее вешали на шею при помощи шнура с шелковыми кисточками, что позволяло принимать вычурную позу, похожую на ту, что изображена на картине Доменико Бартоли в Сиене.