Мария Виртц считает, что именно Альфонсо приказал убить Эрколе Строцци и сделал он это из ревности, потому что сам был влюблен в Барбару. С тех пор как поэт женился, прошло тринадцать дней, и факт этот имеет значение. Однако уже за год до этого, 16 сентября, Проспери сообщил, что Эрколе женился на Барбаре Торелли. Сам Строцци написал об этом браке Гонзага в письме от 23 сентября, причем в послании этом нет и намека на романтизм. Похоже, что Виртц и большинство других историков этого не знают, а ведь в таком случае теория о ревности Альфонсо в связи с браком Строцци и Барбары тут же рассыпается. Ревность у Альфонсо, возможно, и была, но Барбара Торелли тут ни при чем, скорее все дело в Лукреции. Альфонсо никогда не любил Эрколе Строцци, и отказал ему от места, как только у него появилась такая возможность. Однако главная причина неприязни вызвана была тем, что Строцци являлся посредником в романе Лукреции и Гонзага. Вероятно, убийство это было предупреждающим сигналом для Франческо. Сдержанный и скрытный Альфонсо не подавал виду, что знает о переписке жены с шурином, однако невозможно поверить в то, что об этом не пронюхали шпионы Ипполито. Знала ли об этом Изабелла, подозревала ли? Вполне возможно. В те времена Феррара по ночам была так же опасна, как любой другой итальянский город, однако не верится, что такое жестокое убийство совершил обыкновенный преступник, тем более что тело демонстративно выбросили на центральную улицу города. Если бы это было обыкновенное преступление, Эсте возбудили бы уголовное дело. Они этого делать не стали. Могли они также сделать так, чтобы Строцци просто исчез. Жестокий характер преступления и причастность к нему Мазино дель Форно прямо указывают на Ипполито и Альфонсо. которые не только были враждебно настроены к Франческо Гонзага, но и ревниво относились к чести Эсте: они не могли потерпеть, чтобы имя жены Альфонсо, матери наследника Эсте. и имя их сестры Изабеллы было задето.
Луцио считает Альфонсо непричастным к убийству, он называет виновниками семью Бентивольо и приводит цитату из письма, которое Барбара Торелли в начале следующего года написала из Венеции: «Тот. кто отобрал у меня моего мужа, лишает его детей наследства, угрожает лишить меня жизни и охотится за моим приданым…» Буквально в следующий момент Луцио заявляет, что Альфонсо вовсе не кровожадный, как об этом толкуют, но ни одно преступление не остается у него безнаказанным. В заключение Луцио говорит, что Бентивольо убили Эрколе за то, что Барбара отдала ему свое приданое. Эрколе Строцци при поддержке Лоренцо Строцци принял сторону Барбары в споре о приданом ее дочерей, но так как Лоренцо впоследствии принял сторону пасынка Барбары, Галеаццо Сферца, и выступил против нее, то вряд ли он подозревал последнего в соучастии в преступлении. И кому бы пришло в голову защищать Бентивольо, лишившихся средств к существованию, к тому же и врагов папы? Хотя братья Гвидо и Лоренцо Строцци обратились вместе с Барбарой к Франческо Гонзага с просьбой организовать вендетту против убийцы (или убийц) Эрколе, сведений о том, что это было сделано, не имеется. По прошествии пятисот лет преступление так и не раскрыто. Уж слишком важным человеком был убийца, чтобы вслух произнести его имя. Все это указывает на Эсте — то ли как на зачинщиков, то ли на соучастников убийства Эрколе Строцци. Очень вероятно то, что главным лицом здесь был Ипполито, но если это и в самом деле так, сделать он это мог только при согласии Альфонсо, а в момент преступления Альфонсо был в Ферраре. Убийство Эрколе Строцци не охладило страсть Лукреции к Гонзага, зато Франческо с неохотой теперь шел на риск. Как мы заметили, Лукреция поступала безоглядно, шла напролом к своей цели. Ее, истинную Борджиа, опасности не пугали. Онасчитала, что всегда сможет увернуться. Лукреция знала, что Альфонсо привязан к ней, тем более что недавно она подарила ему долгожданного сына. Она считала — возможно, не без основания. — что сможет поддержать гармонию в семье и в то же время сохранить любовную связь. Надо только соблюдать осторожность. В любом случае, в отсутствие Альфонсо она поддерживала официальную переписку с Гонзага, обсуждая с ним административные вопросы. Каким-то образом ей удалось уговорить Лоренцо Строцци занять место покойного брата и быть посредником между нею и Франческо. 30 июня 1508 года по пути в Реджо, всего за несколько недель до гибели Эрколе, она написала рекомендательное письмо Лоренцо для передачи его Пэнзага. Он должен был лично привезти его в Мантую: «Поскольку граф Лоренцо Строцци не менее преданный Вам слуга, чем синьор Эрколе, его брат, я не могла не написать эти строки — как для того, чтобы напомнить о моем добром к Вам расположении, так и для того, чтобы отрекомендовать графа. Вы можете во всем на него положиться. Кроме того, Вы услышите от него то, что я лично хочу Вам сказать. Прошу верить ему так же, как мне». Так Строцци стал пользоваться расположением и Франческо, и Лукреции. В письме от 19 октября, написанном ее собственной рукой, она благодарила Франческо за милость, которую он оказал Строцци в каком-то вопросе, сказала, что очень этому рада, «потому что любит графа за его добродетели».