Выбрать главу

И дядю Вадю я не считала неудачником. Ну и что же, что он работает в школе, преподает рисование. Хороший учитель — это талант, призвание, а не жизненный крах. Разве все художники становятся знаменитостями? У дяди Вади была совсем другая беда. Вот уже несколько лет он сильно пил, совсем перестал выезжать на природу и писать пейзажи. А раньше мы часто уезжали втроем в глухие места. И пока дядя Вадя сосредоточенно запечатлевал какую-нибудь заросшую кувшинками речушку, мы с папой бродили в лесу или собирали ягоды. Много лет висят у нас в комнатах его пейзажи, но обыденными они так и не стали. Всякий раз теплеет на сердце, стоит только бросить взгляд на знакомую речушку или поле с васильками.

Конечно, первым делом мы с папой отправились к дяде Ваде, в надежде отыскать у него альбом Бронзино, а в нем — загадочную Лукрецию. Лучше бы мы туда не ходили. Нас встретила его злая, раздраженная жена. Какой-то тягостный дух несчастья и обреченности царил в их доме. А когда-то семья была счастливой и дружной.

Дядя Вадя был пьян, и мы едва вынесли получасовое общение с ним. Он суетился, разбросал по комнате альбомы и рисунки, но Бронзино так и не отыскал. Потом долго просил прощения и клял себя:

— Вася, ты меня презираешь, я знаю. Нет мне прощения. Я ничтожество, червь дрожащий, но продал, все продал. У меня была лучшая коллекция в Москве и Московской области.

Пьяные слезы ручьем бежали по его лицу. Видеть это было тягостно и горько. Когда мы с облегчением очутились на улице, папа вздохнул: жалко Вадьку. А я подумала, что мне больше жалко его жену и сына. Какое счастье, что мой папуля не пьет. Я взяла его под руку и прижалась щекой к его плечу.

— Не горюй! — утешал он меня. — Завтра дежурю в ночь. А послезавтра утром поеду в Москву и добуду этого Бронзино.

Папа знал, какая я нетерпеливая, как тяжело мне ждать. Но я и вида не показала. Наоборот, уговаривала его не торопиться. Хотя знала, что папочка не успокоится, пока не исполнит мое желание. Так было всегда. Я догадывалась, к кому он поедет. У него много друзей, еще старых, институтских. В то время умели дружить, не то что сейчас. Я не сомневалась, что в конце концов Лукрецию найдут, и я смогу взглянуть на нее.

Люся не приехала в это воскресенье, комната была только моя. Мы с папой разговаривали до полуночи и изучали энциклопедический словарь, откуда почерпнули о Бронзино кое-какие скудные сведения. Но в полночь в стену постучала мама и сердито приказала немедленно отправляться спать. Папа ушел укладывать для меня продукты в сумку. Завтра утром он проводит меня на станцию к электричке.

Прошло то время, когда я засыпала как сурок, едва коснувшись головой подушки. Теперь на душе у меня царил сумбур. И я, часами глядя в потолок, тщетно пыталась разложить все по полкам, как прежде, приклеить ярлыки и четко обдумать завтрашний день. Не получалось.

Дверь в нашу комнату была приотворена. Там собралась шумная компания. Аська любила многолюдные чаепития, посиделки, поэтому в мое отсутствие в нашу уютную комнату тут же устремлялись любители поболтать и убить время. На этот раз у них завязался оживленный спор, но Мишкин баритон уже подавил девчоночью нестройную разноголосицу и в эту минуту выносил авторитетный приговор:

— Нет, не скажите! Игумнова не на любителя, а на знатока, гурмана, тонкого ценителя, девочки. Очень редкий женский тип — золотые волосы, белая кожа, этот дивный румянец… Когда мы составляли список красавиц факультета, она без труда попала в первую десятку…

Кто-то пытался Мишке возразить, но я не стала мешкать и вошла. Девицы из нашей группы и две соседки очень смутились и смолкли на полуслове.

— Обсуждаете мою скромную персону? — спросила я с улыбкой, снимая пальто и бросая сумочку на кровать.

Но Мишка даже бровью не повел и ответил нахально:

— Пока только твой внешний облик, дорогая. Я, кстати, дал самые что ни на есть лестные характеристики. Не успел обсудить твою фигуру, бюст, щиколотки, прочие данные. Ты помешала своим приходом. Но скоро мы возьмемся за твой внутренний мир, Лорик. И тогда держись! В твоем характере немало изъянов.

Девицы захихикали, и я тоже не выдержала — рассмеялась. Ну разве можно сердиться на этого паразита! Сплетни и перемывание косточек и скелетов своим одногруппникам и однокурсникам было обычным времяпровождением в общаге. И чего греха таить, я сама не раз принимала участие в подобных обсуждениях. Мишка всегда делал это добродушно и необидно. Не то что девицы…

Мишка пришел к нам с рабфака, после армии. Намекал, что за плечами у него богатая событиями и приключениями жизнь. Я относилась к его рассказам с большим недоверием. Тем не менее ему было двадцать четыре года и он собирался жениться на милой аспиранточке с юридического. Все это создавало ему, легкомысленной голове, репутацию многоопытного и мудрого мужчины. К нам он относился как старший брат. Девчонки доверяли ему свои тайны, просили совета. Мишка охотно советы давал.