Завистливая подруга всегда норовит вонзить тебе булавку в самое больное место. Один ребенок у Аськи уже был, а теперь она ждала второго. Если я по глупости снимала телефонную трубку, она душила меня рассказами о своем счастливом материнстве.
Я-то знала, что дети для нее обуза. Своего малыша она постоянно сплавляла матери, а от второго хотела избавиться, но муж не позволил. Ангел Артурчик взбунтовался и пригрозил разводом, если она посмеет убить ребеночка. И Аська испугалась.
— Черт бы побрал таких подруг! — со слезами на глазах жаловалась я Лапе после очередного разговора с Аськой. — Неужели она не понимает, что это бестактно, безжалостно — говорить со мной об этом. Да нет, конечно, она понимает и умышленно сыплет соль на раны.
Мне было жаль не столько себя, сколько бедного папу. Мы с Люсей очень виноваты перед ним. Папа так мечтал о внуках и умер, не дождавшись их. Аська надолго выбивала меня из колеи, в которую я с таким трудом въехала. Я плакала и давала себе слово порвать с ней навсегда.
Но в тот чудный апрельский денек я вдруг поняла — довольно. Я стала нечувствительна к изощренным Аськиным пыткам. Уделила ей ровно пять минут и положила трубку. Мне некогда. Через час приедет Родион, а я еще не все подготовила для приема гостя. На плите у меня кипел грибной суп: Родя вегетарианец.
— Лапа, вспоминай, что-то я давно загадала сделать и все забываю! — приказала я своей рыжей, озадаченно застыв на середине комнаты.
Она заметалась у моих ног, залаяла, по-своему демонстрируя готовность жизнь за меня положить. И тут меня осенило. Я выдвинула из-под стола картонные коробки, так и не распакованные после переезда. Развязала веревки, выложила прямо на пол стопки книг и альбомов. И вскоре держала в руках то, что искала. Каталог галереи Уффици. Давно я не видела Лукрецию.
На этот раз сердце не заныло от недобрых воспоминаний и тоски. Я с удовольствием полюбовалась знатной дамой только как произведением искусства. При чем тут моя юность, первая любовь, несбывшиеся надежды на счастье?
Я оставила каталог открытым на столе и побежала на кухню проведать суп. Потом быстро переоделась. Заглянула в зеркало и решила не краситься. Никаких ухищрений! И тут раздался звонок, я бросилась к двери. Откуда что взялось? Еще три месяца назад я была бесчувственным, опустившимся созданием. Почти поставила на себе крест. И вдруг! Это ликование в душе при мысли, что сейчас его увижу.
Открывая дверь, я пыталась надеть маску сдержанной благопристойности, но ничего не вышло. А ведь раньше я отлично умела притворяться. На этот раз моя глупая, радостная физиономия меня выдала. Глаза так и светились. А Лапа от счастья едва не выпрыгнула из своей рыжей шкурки. Она, как самый чуткий барометр, определяла мое настроение.
— А я суп сварила! — выпалила я с порога, едва успев поздороваться.
— Я догадался об этом еще на лестничной площадке. Чудный запах, — ответил он глуховатым, негромким голосом.
Этот голос уже стал сниться мне по ночам. И короткий внимательный взгляд, который он бросал на меня при встрече. Словно хотел еще раз убедиться, что я все-таки существую в действительности, что я не приснилась ему.
— Может быть, не буду раздеваться? Давайте посидим где-нибудь в уютном ресторанчике, — неуверенно предложил он.
— А как же мой супчик, грибной? — обиженно вскричала я. — Нет-нет, только дома, не люблю я ресторанов, где вокруг сплошь чужие жующие физиономии…
Карасев обожал проводить вечера в ресторанах. Они стали неотъемлемой частью той жизни, в которую он окунулся с головой. А у меня с детства осталась привязанность к домашним, интимным застольям. Как часто мы ругались с ним, когда он тащил меня на публику, а я упиралась. С тех пор дала слово, что до конца жизни не переступлю порог ни одного ресторана.
Я принялась накрывать на стол, а Родиона отправила в комнату, чтобы не путался под ногами. Он ушел и затих там. Телевизор не включил. Он не признавал телевидения, даже новости узнавал из газет.
А я достала из шкафа новую скатерть, Люськин подарок. Первым делом поставила на стол вазу с цветами. В этот раз Родион принес подснежники. Подумать только — еще сегодня они росли в лесу! Я вспомнила целые поляны голубоватых подснежников у нас под Касимовом и загрустила. Бабушка умерла, дом продали, и Касимов для меня утрачен навсегда. Люся с Володей купили небольшую дачку под Звенигородом, куда я уже не раз наведывалась. Конечно, замечательно — река, лес. Но все же не то. Почему-то не то, что настоящая деревня.