Выбрать главу

— Я ничего не ждала, я просто работала, а дети не входили в мои планы, — с раздражением говорит Люся. — Вернее, входили, но после тридцати. Время пролетело так быстро…

Мне жалко Люсю. Она любит работать. Вот чудачка. Володю она тоже по-своему любит, но роль матери семейства ей отвратительна. Признаю — каждый человек имеет право жить как ему хочется, иметь или не иметь детей. Но все дело в том, что Володя уже несколько лет настаивает на ребенке. А она отвечает: подождем немного, еще год-другой.

— Природа что-то напутала с генами, тебе нужно было родиться мужчиной. — Я искоса разглядываю Люську, словно ищу подтверждение своей догадке, но подтверждения не нахожу. Сестрица — молодая женщина в расцвете красоты и жизненных сил, вовсе не мужеподобная.

Ну а если она все-таки женщина, то должна соответствовать своему женскому предназначению. И сестре, и подругам я не устаю повторять, что для женщины главное — ребенок. Но не все меня понимают. Женщины делают карьеру, мужчины отказываются от роли главы семейства и кормильца, дети становятся непозволительной роскошью.

Как-то Люся мне поведала, что появился новый вид услуг для богатых, деловых женщин, испытывающих отвращение к самому процессу деторождения. Донору, молодой девице, желающей заработать, пересаживают эмбрион клиентки, а через девять месяцев донор рожает ребенка и передает его на руки счастливым родителям.

— Готовенького, понимаешь? — Глаза у сестры радостно блеснули, она всерьез заболела этой бредовой идеей.

— Какая гадость! — воскликнула я, наконец поверив в возможность подобной коммерческой сделки.

Сестра с трудом отказалась от своей мечты, насилу мы с Володей ее уговорили. Но не убедили в том, что это безнравственно. Володька был брезглив, его мутило при одной мысли об этом, так сказать, мероприятии. Я вдобавок опасалась за здоровье ребенка и вполне возможных осложнений.

Теперь я часто заставала Люсю погруженной в какие-то невеселые и мучительные для нее раздумья. Ей предстояло сделать выбор — или навсегда отказаться от семьи, потерять Володю, или немедленно решиться на ребенка. По-видимому, и то и другое ее пугало.

— Вот наконец едет твой ненагляднейший!

Люся первая заметила светлую машину, только что свернувшую с шоссе. Я вскочила и бросилась с крыльца, надеясь встретить Родю сразу «за околицей», там, где за последней дачей простирается луг и наполовину убранное пшеничное поле.

— Осторожней! — крикнула сестра, опасливо косясь на мой живот. — Когда он появляется на горизонте, ты теряешь разум.

У меня всего пять месяцев, а они относятся ко мне так, словно я уже на сносях. Мы вместе вышли за калитку и пошли по улице, почти деревенской, мимо чужих палисадников, дощатых и каменных дач.

— А пузо у тебя большое, может быть, будет двойня. Тогда одного отдашь мне, — вслух размышляла Люся, разглядывая меня.

В ответ я показала ей кукиш.

Дойти до околицы мы не успели. Встретились у последних дач. Родион распахнул дверцу, и тут же я набросилась на него с упреками. Он испуганно и виновато оправдывался: его задержали в больнице, потом пробка в центре…

— Она и сама истерзалась, и нас достала из-за твоего опоздания, — жаловалась Люся, усаживаясь на заднем сиденье. — Никогда не думала, что дамы в положении — такие капризули и зануды. Она просто невыносима.

Я наконец-то очутилась рядом с мужем, прильнула к нему на мгновение, положила голову ему на плечо. В зеркальце мелькнули насмешливые Люсины глаза. Ей все еще не надоело зорко наблюдать за мной и ехидно комментировать увиденное.

— Такого не было даже с Игорем. Ведь ты любила его безумно, — высказалась она сразу после нашей с Родионом свадьбы.

Да, я любила Игоря и не скрывала этого. Но то была любовь-поклонение. Мой первый муж словно стоял на высоком постаменте и снисходительно позволял себя обожать.

Люся когда-то осторожно предостерегала меня, познакомившись с Игорем: жить с таким мужем — тяжкий труд. Уже с утра нужно улавливать его настроение, состояние духа и приноравливаться к дурным и благостным переменам. Угождать, ухаживать, выслушивать словоизлияния да еще поддерживать в нем сознание того, что ты ему необходима.

— А есть мужчины простые, удобные, домашние, как наш отец, — классифицировала Люся. — Они не усложняют, а облегчают жизнь. На такого тебе и нужно было ориентироваться.

Люся всех людей классифицировала и рассовывала по ячейкам. Так удобнее. К уютным мужчинам она, по-видимому, относила не только папу, но и Вовку, и моего Родиона.