Я посмотрела на него снизу вверх довольно снисходительно, а он охотно признал себя обделенным.
Мне казалось, что наша уединенная беседа длилась не так уж долго. И никто как будто не обращал на нас внимания. Все танцевали, болтали, чувствуя себя в этой огромной квартире совершенно свободными. Не тут-то было. Впоследствии выяснилось, что очень многие отметили наше странное сближение. Сначала к нам разлетелась Гонерилья с твердым намерением включиться в беседу. У нее была довольно своеобразная манера как-то сбоку подлетать к интересующему ее объекту, легко неся свое кургузое туловище, похожее на старинный комод красного дерева. Но я мгновенно захлопнулась, как раковина, и уставилась в окно. А Игорь, весело и непринужденно одарив нахалку двумя-тремя фразами, извинился и увел меня танцевать.
Я сразу отметила, как легко и необидно он избавляется от навязчивых людей. Я так не умею. Мы снова остались одни, но ненадолго. Подошла Аська и вкрадчиво напомнила, что они уходят. Пора, уже полночь. Действительно, только тут я заметила, что квартира наполовину опустела.
Мы стали прощаться. Сжав мои запястья горячими ладонями, Игорь тихо и многозначительно произнес:
— До завтра, Лукреция…
— Завтра воскресенье, — обронила я.
— Тогда до понедельника. Обязательно увидимся.
Сердце мое снова совершило грандиозный пируэт, подпрыгнуло, как гимнаст на трапеции, потом вознамерилось укатиться куда-то в пятки, но я грозным окриком вернула его на место. Держалась просто и сдержанно, даже суховато.
В прихожей уже поджидал Мишка, держа на вытянутых руках мою шубку из «Детского мира».
— Мадемуазель, сегодня моя очередь вас одевать. Все дамы распределены, а вы так увлеклись танцульками, что чуть не остались без провожатого.
Тут я заметила многозначительные усмешки. А Мишка, небрежно набросив на меня шубку, деловито ее пощупал:
— Рыбий мех. К вашим волосам, дорогая, лучше подошла бы лиса.
Я ткнула его локтем в бок, чтобы отвязался, и мы шумной гурьбой высыпали на площадку.
На другое утро я проснулась и вспомнила: случилось что-то важное. Словно гром прогремел. Ничего особенного, сказала я себе. Может быть, встретимся в понедельник где-нибудь в наших бесконечных темных коридорах, и он весело бросит на бегу: «Привет, Лукреция». Приготовилась к тому, что именно так и будет, а потом закрыла глаза и позволила себе немного помечтать. Совсем немного, чтобы не расслабляться.
Больше всего на свете мне хотелось сейчас остаться одной. Одиночества — вот чего мне не хватало в общаге. Два года мы прожили на Ломоносовском, в обычной хрущобе, в маленьких комнатах на четверых. Это испытание осталось в прошлом. С третьего курса, как и положено, нас переселили в высотку. Это здание когда-то казалось нам прекрасным. А папа называл его уродом и монументальным чудищем. Впрочем, это снаружи, жить в нем было уютно и удобно.
Мы выбрали башню. В башне всего четыре этажа, по четыре комнаты на каждом. Это создавало иллюзию нормального жилья, а не казармы с длинными коридорами. К тому же мы с Аськой на зависть всем ухитрились найти «мертвую душу» и поселиться вдвоем в трехместной комнате. «Мертвая душа», девчонка с нашего курса, снимала жилье в городе и являлась раз в месяц попить чаю и припугнуть нас возможностью скорого возвращения.
Но на третий год совместной жизни Аська стала остро действовать мне на нервы. Она ни на минуту не могла оставаться в одиночестве, ей постоянно требовалось общество и, главное, разговоры. Молчания она не выносила. Когда в то воскресное утро я открыла глаза, она уже пристально наблюдала за мной со своего дивана, дожидаясь моего пробуждения.
— О чем это вы болтали вчера весь вечер? — тут же вцепилась она в меня, как коршун в беззащитного кролика.
— С кем? С Мишкой? — изобразила я полное неведение.
— Не прикидывайся! С Игорем, конечно. Весь вечер вы не отрывались друг от друга, как привороженные.
Еще вчера по дороге домой Аська пристально вглядывалась в меня, ждала откровений и подробностей, но так и не дождалась.
— Болтали мы о всяких пустяках, ничего интересного, — отвечала я, бодро вскакивая с постели и потягиваясь.
После вечеринки и излишеств, которые я вчера себе позволила, особенно трудно было заняться гимнастикой, но я без колебаний заставила себя посвятить ей минут двадцать. Пока я висела на притолоке, энергично размахивая конечностями, Аська нежилась в постели и все так же внимательно вглядывалась в меня. Что она хотела прочесть на моем лице, какие тайны разгадать?