Александр Федорченко
ЛУКЬЯНЕНКО
Рецензенты:
доктор сельскохозяйственных наук, профессор Я. В. ГУБАНОВ,
член Союза писателей СССР В. Н. ПОТАНИН
© Издательство «Молодая гвардия», 1984 г.
ПРЕДИСЛОВИЕ
С особым волнением я решился представить читателю книгу об академике П. П. Лукьяненко. И не только потому, что мне посчастливилось хорошо знать Павла Пантелеймоновича, но и потому, что теперь, с ее выходом, как бы начинается вторая жизнь нашего замечательного земляка.
Со страниц этой книги встает живой образ человека поистине необыкновенного. Всю свою жизнь он посвятил хлебу. А ведь к хлебу у нашего народа отношение особое — уважительное, бережное, трепетное. Хлеб всегда воспринимался как святыня и ценнейшее народное достояние. Так было, так есть и всегда будет. Глубокой признательностью народа овеян труд тех, кто хлеб выращивает и выпекает. И тех, кто создает его новые сорта. С именем же П. П. Лукьяненко связана целая эпоха в истории селекции главного хлеба — пшеницы.
В деле создания новых сортов пшеницы и внедрения их в практику наша сельскохозяйственная наука за последние четверть века достигла больших высот. И это далеко не случайно. Ведь такие достижения были подготовлены всей нашей жизнью, ее укладом, требованием времени. Наша партия с первых дней Советской власти ставила и ставит перед сельским хозяйством и сельскохозяйственной наукой важнейшие задачи. На разрешение их требовались усилия не только тружеников села и ученых, но и многих других специалистов. Для существенного подъема сельскохозяйственного производства необходимо было перевооружение целого ряда промышленных предприятий по выпуску новой техники, организация выпуска удобрений. Потребовалось также создать учреждения по разработке новой технологии возделывания важнейших сельскохозяйственных культур и еще многое другое.
Партия всегда уделяла огромное внимание обеспечению страны продовольствием, ибо одной из главнейших целей КПСС было, есть и будет повышение жизненного уровня советских людей.
П. П. Лукьяненко рос вместе со временем, его достижения как селекционера, ученого с мировым именем неотделимы от свершений нашего народа.
Биография П. П. Лукьяненко примечательна. Только Советская власть дала возможность простому крестьянскому парню из кубанской станицы Ивановской получить высшее образование, заняться любимым делом и посвятить ему всю свою долгую жизнь.
Проходит время, и все четче вырисовывается перед нами фигура удивительного человека, патриота и гражданина — Павла Пантелеймоновича Лукьяненко. Его жизнь и подвиг являют пример бескорыстия, подвижничества и творческого горения. Это был не только выдающийся селекционер, не только маститый ученый, но и вечный неутомимый труженик. Он был полон замыслов, когда нежданная смерть настигла его посреди пути, на опытном поле. Но это была та смерть, о которой мудро сказал однажды знаменитый французский мыслитель Монтень: «Я хотел бы, чтобы смерть застала меня за работой в поле». Лукьяненко имел полное право давно уйти на заслуженный отдых. Но кто из знавших его мог бы представить Павла Пантелеймоновича — «мага и волшебника», «чародея и кудесника», как величали его коллеги, — в роли стороннего наблюдателя?
П. П. Лукьяненко и сегодня с нами. Он один из тех, кого смело можно назвать кормильцем человечества: ведь на полях по-прежнему колосятся его хлеба. И к его опыту и советам мы ж сейчас продолжаем вновь и вновь обращаться.
Создаются и будут выходить на ноля новые высокоурожайные сорта, выдвинутся — в том нет никакого сомнения — новые имена их создателей-селекционеров. Но благодарная память наша навсегда сохранит как обаяние личности Павла Пантелеймоновича, так и величие его подвига. Подвига человека, чье имя прочно вошло в историю отечественной науки как самое яркое в той плеяде ученых, которые совершили коренной переворот в возделывании важнейшей продовольственной культуры — пшеницы.
До выхода в свет этой книги на примере жизни академика Лукьяненко воспитывалось не одно поколение студентов нашего института. И все же, хотя о нем немало писали при жизни, не столь уж широкий круг людей был знаком с подробностями биографии знаменитого земледельца. Теперь же самая широкая аудитория сможет приобщиться к увлекательным страницам жизнеописания академика П. П. Лукьяненко. Думается, что автор этой книги, молодой краснодарский писатель Александр Федорченко, сделал большое и важное дело, воссоздав в научно-художественном жанре жизнь замечательного ученого.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава первая
В нескольких верстах от Кубани по соседству с лиманами, посреди непролазного царства камышей чутко спит станица Ивановская. Ангелинский ерик выпутался из чащи Красного леса и движет по степи медленную, словно неживую воду. Круглыми ежовыми шарами свернулись кусты тернов, что нечасто сбегаются с кволым на низких падинах дубнячком, с ватажками диких лесных яблонек-кислиц да груш.
Тонкий месяц провис над куренем как кривая турецкая сабля. Светит он на всю округу, на беленые, крытые камышом хатки, на убогие землянки и защитный земляной вал. Торчат журавли до неба, где золотистый порох звездной пыли уходит в кромешные дали и курит там Млечным Шляхом. Немалые тайны хранит темень ночная. Напригожила она уйму всякой всячины — от золотистых звездных сотов до черно-синего бархата поднебесья. Пьянит свежий дух травяного покрова — чего не учуешь тут: и сладкий чебрец, и горькая полынь, и прохладная мята. Сонмы трав разносят аромат свой по вольной степи. Печки, протопленные с вечера соломой или кизяками, источают сладковато-горький, терпкий запах, который витает вокруг жилья, конюшен, скотных базков. Тут много есть и того, чего не передать словами. Все в такой чарующей ночной прохладной тишине чудно, благоухает первозданной свежестью.
Заперты возами все выходы из станицы. На случай набега упрятали молодых девок на ночь за надежными стенами деревянной церкви. Пойди потом, поищи ветра в поле — скользнут непрошеные гости из-за Кубани — и сыщешь едва ли русских невольниц в десятых женах у отчаянного закубанца, а то и в самой Туретчине на ее горластых базарах очутится кубанский товар. И мало ли равной работки переделают рученьки белы да спинушка, попривыкши в годы неволи ко всякому?..
Разве что ручей, ледяной и быстрый, по вымытым корням чинар прожурчит матушке своей Кубани, как видел он не раз в своих водах светлолицую женщину — лила она слезы, роняла сиротские слова. Да сколько таких ручейков и целых речек сбегает в Кубань и что они успели поведать ей?
Смешалось в ней все, и мчит она, неугомонная, мутная оттого, что слились с ней судьбы и тяжкая доля не одного народа и не десятка — теперь уж и не разобрать вовсе.
Горюют много повидавшие на своем веку запорожцы, спрашивают как будто сами себя про милую Украину. Где ж она? Где привычная Сечь, где вольные обжитые места; села где с вишневыми садочками под горою, со жнецами мирными, тополем, что подобен темной свечке при белом месяце, со студеными криницами и степями — степями немеренными и вольными, как вся их казацкая жизнь?..
И зори где алые, как дорогое турецкое сукно на тех шароварах вольницы?.. Все это теперь ушло, все это было. Было и не будет больше никогда.
А этот край — что ждет их тут, бедолаг? Кажется им порой, что все народы, какие перебывали на этих местах до них, поспешили обойти все это стороной, чтоб не ободраться жестоким терном, не побить чтоб колеса возам своим, не запутаться в липких зарослях ежевики — ожины, не сидеть на гнилых лиманах, где тьмущая тьма чирков и вертких лысок, легких, как чуткие поплавки, красивых и стройных водяных курочек. Здесь у нечисти-чомги все лето, считай, со спины не слезают и взрослые птенцы, тараща направо-налево свои пугала-глаза. Комар здешний плодится такими уймами и так прожорлив, что, не упившись ночью, остается насытиться кровью на день — допивать и дожаливать. Места эти испокон веку облюбованы лихорадкой, коренной жительницей этих краев.