Девушка размышляла обо всем этом, глядя на свои ноги, перешагивающие лужу за лужей. Подтаявший за сегодня снег вместе с жидкой грязью струился тонкими ручейками, стекая в коллекторы. Небо волновалось сине-серой рябью, из-за которой изредка выглядывало блеклое зимнее солнце. Дело шло к вечеру, темнело стремительно.
Лена двигалась по направлению к школе, анализируя сегодняшний день. Владимир Александрович, вне всяких сомнений, прав. «Исключительно прав, грандиозно прав!» – подумалось Лене, и она улыбнулась, позабыв о губе. Ранка лопнула и засочилась кровью, но это было сущим пустяком в сравнении с тем, какие травмы получили обидчицы. Девушка достала из сумки салфетку и приложила ко рту. Не так уж часто она улыбалась, и оттого сейчас было так обидно: когда действительно хочется улыбнуться широко, от всей души, то не можешь, не можешь из-за какой-то разбитой губы.
«Ладно, – подумала Лена, – на самом деле все не так уж плохо. По крайней мере, пока существует солнце и Владимир Александрович. Будет еще лучше, если эти двое действительно начнут опасаться меня. Это решит хотя бы одну из моих проблем. А если нет, если снова начнут бить по самому слабому, если будут провоцировать, то… то придется терпеть так, как еще никогда не терпела. Либо реагировать исключительно словесно. Осталось немного, и надо держаться изо всех сил. Они будут заинтересованы в моем исключении, будут играть на моей вспыльчивости, но…»
Вообще-то Лена никого и никогда прежде не била. Не в ее стиле было решать проблему физическим насилием. Оттого Владимир Александрович был шокирован случившимся. Да и Лене, честно говоря, все еще не верилось в то, что она натворила. Все было как в тумане, и это пугало ее. Неужели вспышки гнева могут лишать рассудка? Подобного с ней еще не бывало. Хотя в ее жизни помимо этих двух гадюк было много такого, что могло бы разозлить.
Девушка внезапно вспомнила, как однажды, еще задолго до этого случая, Владимир Александрович сказал ей: «Ты осознай, деточка – человеку не дается испытаний, которых он не в силах вынести. Все, что дается нам свыше, мы уже заведомо перенесли, иначе на наши плечи эта ноша никогда бы не легла». И еще он сказал: «Ничто не вечно, Леночка, у всего есть свой предел, все когда-нибудь, да кончится».
Он всегда верил в то, что говорил, и говорил это не просто из вежливости, не чтобы успокоить, а говорил он это, потому что знал, что все это так, он верил в это и хотел, чтобы в это поверила и она. И когда Лена поверила в эти простые истины, она поняла, что жить стало гораздо легче, ведь ее жизнь по большей части состояла только из плохого.
Здание школы показалось спустя каких-то полчаса неспешного шага. Степа, брат Лены, учился в шестом классе, и почти каждый день оставался после уроков на какие-нибудь спортивные секции: играл в баскетбол, волейбол, настольный теннис, в общем, всецело проводил время с друзьями. Умный и мечтательный, как и сестра, Степа, однако, в своем коллективе был душой компании и главным весельчаком. В школе он не имел никаких проблем, кроме, может быть, небольших сложностей с оценками, которые начинаются у всех мальчиков в этот период, но в целом был большим молодцом, и учителя его любили.
В мальчишке кипела жизнь, активность, оптимизм, и все невзгоды он переносил легко. Наверное, потому, что большую их часть старшая сестра взваливала на свои плечи. Иначе не могло быть, ведь Лена обожала Степку всей любовью, которая в ней была. И она не могла даже мысленно допустить, чтобы мальчик сталкивался с какими-то трудностями, посему изо всех сил пыталась облегчить его детство, ведь когда она была маленькой, никто не заботился об этом.
Лена еще издалека услышала заразительный смех своего брата. Степа стоял у школьных ворот с толпой друзей и принимал самое активное участие в диалоге. Но как только мальчик заметил сестру, он быстро со всеми попрощался и побежал к Лене. Девушка была не в силах сдерживать улыбку. Когда она видела Степку, в ее душе больше не было места ни горю, ни отчаянию.
Степа подбежал и врезался в сестру. Лена охнула, затем нежно прижала мальчика к себе и потрепала за волосы. Они со Степкой были совсем непохожи – никто бы и не назвал их братом и сестрой. Разные черты лица, разрез глаз, цвет волос… На это были свои причины, они эти причины знали, но никогда не говорили об этом. Кровное родство все же было в них, но лишь наполовину, что не мешало им любить и ценить друг друга.