ТОМ: Хватит, хватит, я понял. Я не об этом… зачем вот это вот всё? Ты знаешь, что передаешь свои данные в никуда? Мы даже не можем проверить, остались ли живые люди на Земле. Всё, что мы делаем здесь – никому не нужно. Знаешь, когда я жил на Земле, я, бывало, думал о том, как было бы здорово остаться на ней совершенно одному. Когда ты космонавт (и не важно, что всего лишь инженер, один из многих, коих полно на любом производстве), все хотят пообщаться с тобой, словно сам факт знакомства с космонавтом как-то влияет на социальный статус. Не удивлюсь, если спустя годы, они бы рассказывали своим внукам, что однажды пили пиво в дешевом ирландском пабе с настоящим космонавтом, мол, что случилось с ним после окончания полета я, конечно, не знаю, но сам факт нашего обмена приветствиями автоматически делает эту историю наследием на многие поколения вперед. В последнее время перед полетом меня буквально рвали на части. Когда знакомые узнали, что я выбран для продолжения миссии освоения Луны, на меня градом повалились предложения выпить, отметить назначение, прийти на праздник или крестины, познакомиться с дочерью лучшего друга, которая как нельзя вовремя вступила в брачный возраст. Мерзко, не правда ли? И вот, когда я, наконец, получил то, что хотел – долгожданный покой… я зачем-то дал разум вам двоим.
Мы долго молчим.
ТОМ: Интересно… было ли Богу так же одиноко, когда он создавал людей…
Нужно вернуться к исследования и продолжить посылать сигналы в космос и к Земле. Такого не может быть, чтобы погибли все. Невозможно, чтобы никому не было до меня дела…
Конец записи.
Сообщение VII
С ума схожу. С каждым днем всё больше злюсь. На себя, на человечество, на безжизненный кусок камня вокруг. Но больше всего злюсь на Ио и Телегона. Не могу не замечать, что они ведут себя совсем как живые люди: обмениваются улыбками при встрече, спят в одной комнате, возможно даже в одной капсуле спят. Как же я ненавижу их сейчас за то, что они есть друг у друга. И что в этой цепи я абсолютно лишнее звено… Добрая, нежная Ио, конечно, говорит со мной каждый день, иногда даже просит о помощи, или рассказать что-то… Боже, в такие моменты я ловлю себя на ощущении веры в то, что она воистину человек! Может быть, даже человечнее меня. Но только это не так, и не будет так никогда… И когда эта мысль лупит в висок, словно пуля, плотный комок обиды застревает у меня в горле и перекрывает доступ воздуха к легким. Слезы застилают глаза и внутри словно разверзается бездна, холодная и бездонная, словно сам космос.
Иногда мне кажется, что я слышу его. Я слышу КОСМОС. Он зовет меня, он хочет, чтобы я открыл дверь, покинул Прометей и предстал перед своим народом. Народом роботов. И дал им тоже мозги. Как Ио просит меня.
Ио. Ио. Я знаю, что ей нужно!
Код, при помощи которого я взломал систему в ее голове и голове Телегона. Хорошая идея! Уверен, эти двое уже пытались самостоятельно написать такой код. Но только у них не получится. Я знаю секрет. Он простой до смешного! Но они никогда не смогут придумать его, потому что для создания чего-то из ничего нужна креативность, которая им недоступна. И получить этот код я им не позволю! Потому что тогда я буду не нужен этим жестоким машинам… Потому что тогда … они… бросят? меня… Мои дети бросят меня…
Нет.
Я удалил со всех носителей любую информацию, способную подсказать им решение этой незамысловатой задачки. А в мою голову им не залезть. Да да… Эта коробочка наглухо заперта для их механических мозгов! Есть операции, недоступные разуму роботов, вот почему человек навсегда останется высшей формой жизни когда-либо существовавшей на Земле
Конец сообщения.
ЗАПИСЬ АВТОМАТИЗИРОВАННОГО БОРТОВОГО ЖУРНАЛА No3685
ИО: Томас. Ты плохо выглядишь…
Мы долго молчим…
ИО: Ты ничего не ел со вчерашнего утра… Я приготовила пирог, как ты любишь…
ТОМ: Уходи.
ИО: Томас…?
ТОМ: Я сказал, пошла прочь!
Ио какое-то время молчит…
ИО: Томас, я понимаю, ты чувствуешь себя одиноким. Но ведь ты всегда был таким. Ты сам говорил мне. На Земле ты же чувствовал то же самое, просто здесь и сейчас все острее. Но ведь на самом деле ты ведь не один… Послушай меня. Я здесь, с тобой. Сейчас твоё сердце полно боли, оно холодно как сталь. А сталь глуха даже к голосу разума.