– Нѣтъ! – жестко проговорила Луна съ выраженіемъ, котораго Агирре раньше не слышалъ у нея, словно говорила другая женщина. – Нѣтъ. Ты имѣешь свою землю, свою родину. Ты можешь смѣяться надъ народами и вѣрованіями, выше всего ставя любовь. Насъ же, гдѣ бы мы ни родились, какъ бы законъ ни равнялъ насъ съ другими, всегда называютъ жидами и жидами мы вынуждены волей-неволей остаться. Нашей землей, нашей родиной, нашимъ единственнымъ знаменемъ является – религія нашихъ предковъ.
И ты требуешь, чтобы я ее покинула и бросила своихъ. – Безуміе!
Агирре слушалъ ее изумленно.
– Луна, я не узнаю тебя! Луна, Лунита, ты стала другой! Знаешь, о комъ я думаю сейчасъ? О твоей матери, которую не зналъ.
Онъ вспоминалъ тѣ ночи жестокой неувѣренности, когда еврейка Абоабъ рвала свои ярко-черные волосы передъ постелью изъ ковровъ и маленькихъ матрасовъ, на которой тяжело дышала ея дочка, пытаясь обмануть ненавистнаго демона Уэрко, пришедшаго похитить ея дитя.
– Ахъ! Луна! Я понимаю простую вѣру твоей матери, ея наивное легковѣріе! Любовь и отчаянье упрощаютъ нашу душу, срываютъ съ нея пышную мишуру, въ которую мы ее рядимъ въ часы счастья и гордости, дѣлаютъ насъ робкими и заставляютъ благоговѣть передъ тайной, какъ безразсудныхъ животныхъ. Я чувствую то же самое, что твоя бѣдная мать чувствовала въ эти ночи. Я чую Уэрко около насъ. Быть можетъ это старикъ съ козлиной бородой, повелѣвающій твоимъ народомъ. Это – всѣ твои, народъ положительный, лишенный воображенія, неспособный познать любовь. Кажется невѣроятнымъ, чтобы ты, Луна, вышла изъ этого народа.
He смѣйся надъ моимъ безуміемъ, но мнѣ хочется стать здѣсь на колѣни, передъ тобой, броситься на землю и закричать: – Уэрко, чего ты хочешь? Ты пришелъ, чтобы отнять у меня Луну? Луниты здѣсь нѣтъ. Она ушла навсегда! Здѣсь только моя возлюбленная, моя жена. Пока у нея еще нѣтъ имени, но я ей дамъ его. Мнѣ хочется взять тебя въ свои объятія, какъ дѣлала твоя мать, и защищать тебя отъ чернаго демона, а потомъ, когда я увижу, что ты спасена, что ты моя навсегда, я скрѣпилъ бы ласками твое новое имя и назвалъ бы тебя… Единственной, да, именно такъ, моей милой боготворимой Единственной. Тебѣ нравится это имя? Я хочу, чтобы наши жизни слились вмѣстѣ и чтобы нашимъ домомъ былъ весь міръ.
Она грустно пркачала головой.
Все это очень красиво. Но и это не болѣе, какъ сонъ. Недавно эти слова растрогали бы ее, заставили бы ее плакать, – но теперь! И съ жестокимъ упрямствомъ она повторяла:
– Нѣтъ, нѣтъ, мой Богъ не твой Богъ. Мой народъ не твой народъ. Къ чему итти противъ судьбы!
Когда ея родственники съ негодованіемъ говорили ей о ея любви, о которой знаетъ весь городъ, когда «духовный вождь» предсталъ передъ ней съ гнѣвомъ древняго пророка, когда случай или доносъ единовѣрца заставилъ вернуться ея жениха, Луна почувствовала, какъ въ ней пробуждается что-то, до сихъ поръ дремавшее. Осадокъ вѣры, ненависти, надеждъ поднялся со дна ея души и измѣнилъ ея чувства, возложивъ на нее новыя обязанности.
Она еврейка и останется вѣрна своему народу. Она не хочетъ потеряться одинокой и безплодной среди чужихъ людей, ненавидѣвшихъ евреевъ инстинктивной унаслѣдованной ненавистью. Оставаясь среди своихъ, она будетъ пользоваться вліяніемъ супруги, которую выслушиваютъ на семейномъ совѣтѣ, а когда она состарится, ея сыновья окружатъ ее религіознымъ поклоненіемъ. Она чувствуетъ, что не вынесетъ ненависти и ревности въ этомъ враждебномъ мірѣ, куда ее хотѣла увлечь любовь, въ этомъ мірѣ, дарившемъ ея народъ только мученіями и издѣвательствомъ. Она хочетъ остаться вѣрной своему народу и продолжать то оборонительное шествіе, которое ея единоплеменники совершали сквозь вѣка гоненій.
Потомъ ей вдругъ стало жалко упавшаго духомъ недавняго жениха и она заговорила съ нимъ съ большей нѣжностью. Она не можетъ болѣе прикидываться спокойной и равнодушной. Ужели онъ думаетъ, что она можетъ его забыть? О! эти дни были лучшіе въ ея жизни. To былъ романъ ея жизни, голубой цвѣтокъ, о которомъ всѣ женщины, даже самыя обыкновенныя, сохраняютъ память, какъ о вѣяніи поэзіи.
– Или ты думаешь, что я не представляю себѣ какъ сложится моя жизнь? Ты былъ – неожиданностью, которая скрашиваетъ жизнь, радостью любви, которая видитъ счастье во всемъ окружающемъ и не думаетъ о завтрашнемъ днѣ. Ты не походилъ на большинство людей. Я это признаю. Я выйду замужъ, буду имѣть много дѣтей, цѣлую кучу, – вѣдь нашъ народъ такъ плодовитъ! – а по ночамъ мужъ цѣлыми часами будетъ говорить мнѣ, сколько мы нажили днемъ… Ты – ты нѣчто совсѣмъ другое. Быть можетъ, мнѣ пришлось страдать, напрягать всѣ силы, чтобы сохранить тебя и всетаки ты мое счастье, моя мечта!