Отдышавшись, путник огляделся: примерно в полумиле к западу ровное плато переходило в сильно пересеченную равнину, на которой холмы сменялись низменностями. Только что покоренный им кряж, подобно мысу, отходил от основного горного массива, вдаваясь в джунгли. Лес расстилался во все стороны до самого горизонта. С такой высоты колеблющаяся под ночным ветром поверхность джунглей казалась океаном, таинственным и темным. А над ним стояла всеобъемлющая тропическая ночь.
Здесь, на плато, властвовала ничем не нарушаемая удивительная тишина. Сам воздух был тих и неподвижен, в зарослях низкого кустарника ни малейшего признака присутствия живых существ - ни возни, ни движения. Но человек не расслаблялся: камни сами по себе на голову не падают. Что за твари населяли эти угрюмые места?
Лирический настрой оставил путешественника. Тропическая мгла показалась ему липкой, как паутина, сквозь пыльные нити которой проглядывали желтоватые звезды, наводившие мысли о болотных гнилушках. Тяжелые испарения, осязаемые, словно плотный туман, поднимались над зарослями. Скривившись, человек пошел прочь от обрыва и направился прямо вперед, через плато, держа в одной руке рапиру, а в другой - пистолет.
Он шел крадучись, весь собранный и напряженный, ступая бесшумно, точно леопард. Чутье подсказывало путнику, что за ним внимательно наблюдают. Несмотря на то что его уши не слышали никакого другого звука, кроме шороха высокой травы под ногами, путешественник точно знал, что рядом есть кто-то еще.
Он был уверен, что его сопровождают некие существа, окружившие его со всех сторон. Невидимые, но от этого не менее опасные тени скользили за его спиной, впереди и с обеих сторон. Люди ли это или звери, пока сказать было невозможно. Более того, он совершенно не собирался ломать голову над этим вопросом. Враг есть враг, и мужчина был готов драться хоть с человеком, хоть с дьяволом, если бы тот осмелился встать у него на пути. По собственному опыту он прекрасно знал, что отвага и решительность могут заставить отступить даже демонов.
Кусты обступали тропу, словно низкорослые гоблины, сливаясь уже в десяти футах в сплошную черную массу. Мрак, покрывавший это зловещее плато, был душным и осязаемым и давил на нервы, как и неестественная тишина. Сквозь него даже звездный свет пробивался с трудом, поэтому звезды выглядели размытыми желтыми пятнышками на черном покрывале неба. Порой путник останавливался, будто бы давая шанс невидимому противнику объявиться открыто, но темные заросли упрямо хранили свою тайну.
Миновав равнинные заросли, путешественник добрался до подножия холмов. Далее его путь лежал через небольшую рощу, казавшуюся монолитом мглы в окружавших потемках. Не доходя какой-то дюжины футов до деревьев, человек остановился.
Его глаза, свыкшиеся с ночным мраком, выхватили среди стволов подозрительную тень, явно не принадлежавшую растительному миру. Человек выжидал, но и неясный силуэт оставался неподвижным. Несмотря на то что скрывающееся среди деревьев существо никак не проявляло своего присутствия, путник ясно чувствовал исходящие от него флюиды смерти. Жутью веяло от замерших лесных великанов, среди них определенно таилась погибель...
* * *
Путник решил, что дальнейшее ожидание бессмысленно, и двинулся вперед, держа клинок наготове. Шаг. Еще шаг... Он изо всех сил напрягал зрение, чтобы не пропустить первого угрожающего движения. Мужчина был готов поспорить на что угодно, но у дерева определенно таился человек, хотя удивляла его полная неподвижность. Еще пара шагов, и все встало на свои места. Путешественник не ошибся: перед ним действительно оказался человек. Чернокожий. Мертвый.
Негр, пронзенный множеством дротиков, был распят среди стволов. Одна рука, пригвожденная копьем к толстому дереву, была вытянута в повелительном жесте, прямо вперед, вдоль длинной ветки. Кисть удерживал кинжал, пробивший обезображенную ладонь, на которой были отрублены все пальцы, кроме указательного, торчавшего, как корявый сучок. Мертвец указывал простертой рукой в ту сторону, откуда только что пришел человек. Ему были уже знакомы подобные "указатели", столь ценимые некоторыми членами Берегового Братства. Смысл подобных посланий всегда был одинаков: впереди ожидает смерть.
Путешественник, без всякого страха разглядывающий жуткий указатель, улыбался нечасто. Однако теперь он позволил себе скривить губы в сардонической усмешке. Подумать только, он оставил за спиной тысячи лиг, преодолел океан, пересек бескрайние пустыни и джунгли Черного Континента только для того, чтобы наткнуться на мертвое пугало! Неужели они - кем бы "они" ни были - в самом деле полагают, что его заставит свернуть с пути безмозглая садистская выходка?
Человек не уступил искушению отдать салют мертвецу (по зрелому размышлению этот жест показался ему неуместным и не вполне благородным) и двинулся через рощу, по-прежнему ожидая нападения с любой стороны. Его уверенность, что неведомые провожатые вот-вот нападут на него - либо сзади, либо из засады, - окрепла.
Однако путешественник миновал рощу, а ничего подобного не случилось. Выйдя из-под полога деревьев, он оказался перед каменистым склоном, первым из целой череды подобных на пути к горам. Таинственный странник, не снижая темпа, двинулся вперед и вверх.
Что интересно, он ни на секунду не задумывался, насколько удивительны были его действия с точки зрения здравого смысла. Скажите, ну какому нормальному человеку пришло бы в голову карабкаться по каменным утесам на ночь глядя, вместо того чтобы заночевать у их подножия и начать нормальное восхождение с утра? Правда, никто другой и не смог бы совершить это восхождение.
Человек, о котором идет речь, вообще не походил на заурядного обывателя. В своих поступках он руководствовался отнюдь не обыденным здравомыслием. Поставив перед собой цель, он целиком отдавался ее достижению.
Двигаясь кратчайшим путем, он просто сметал все возникающие перед ним препятствия, а уж на такие мелочи, как время суток, и вовсе не обращал внимания. Цель должна быть достигнута любым путем. Именно так. И уж если сумеркам было угодно застигнуть его на самых подступах к Стране Ужаса, да будет так. Тем более ничего не менял тот факт, что в ее внутренние пределы он вторгся в самую глухую ночную пору.