Гуттен глядел на него, раздумывая: "Мне и в самом деле понадобится слуга, а он обойдется мне дешево".
И он, коря себя за то, что пользуется безвыходным положением Франца, все-таки решил взять его к себе на службу.
7. СПУТНИЦА
Они прибыли в Севилью первого марта 1534 года, за десять дней до назначенного срока, ибо, как сказал Франц, "всегда лучше поспешить, чем опоздать".
- Мой брат, епископ Мориц, любит повторять: "Точность - вежливость королей".
- Так чудненько быть точным, сударь,- поддакнул Франц.
- Я уже просил тебя,- строго заметил ему Филипп,- воздерживаться от твоих излюбленных словечек вроде "чудненько", "славненько", "миленько". Мужчинам не подобает сюсюкать. И незачем устраивать у себя на лбу такой кок - ты похож на попугая.
- Ах, сударь,- с наигранным ужасом отвечал Франц,- боюсь, что не убедил вас в том, что мы с доктором Фаустом безгрешны и чисты.
Когда они подъехали к Хиральде1, Гуттен был мрачнее тучи. Как ни старался доказать ему Франц, что порок глубоко чужд ему, что злые сплетни распускает про него Камерариус, сам делавший ему нескромные предложения и получивший решительный отпор, вся его повадка доказывала обратное; по приезде же в Испанию начались и настоящие неприятности, ибо его оруженосец беспрестанно становился жертвой бесконечных насмешек, грубых шуток и нескромных вопросов. В этой стране "богомерзкое извращение" каралось смертью, и Филипп еще не позабыл, какое зрелище открылось ему в Толедо: на крепостной стене вниз головой висели шестеро казненных.
- Что это? - спросил он проходившего мимо солдата.
- Да вот вздернули вчера шестерых распутников,- угрюмо буркнул тот и добавил, окинув Франца многообещающим взглядом: - Тебе, дружочек, не грех бы остеречься, если тоже не хочешь задрать копыта к небу, лишившись перед этим лучшего достояния мужчины.
- Ах ты, наглец! - вскричал Гуттен.- Как ты смеешь? Где твой капитан?
Но он торопился во дворец и потому двинулся по направлению к Алькасару2, сопровождаемый злобными шутками и бранью.
- Что вам сказал солдат? - полюбопытствовал Франц.- Из-за чего вы напустились на него?
- В Испании тех, кто носит плащи такого покроя, как твой, считают еретиками.
- Что-то я в толк не возьму,- удивился Франц.- Мы же купили его позавчера в Бургосе на рынке.
- Купили в Бургосе, а носим в Толедо.
----------------------------------------------------------------------
1 Хиральда - достопримечательность Севильи: украшенная орнаментами башня, сначала минарет Большой мечети, затем христианская колокольня.
2 Алькасар (alcazar, ucn.) - крепость, замок, дворец; название укрепленных замков или дворцов в Испании, чаще всего построенных в мавританском стиле.
Севилья переживала тогда лучшие свои времена: с тех пор как по королевскому указу там сосредоточилось все, что имело отношение к Новому Свету, улицы ее были всегда запружены взбудораженными толпами, среди которых можно было встретить жителей всех испанских провинций и иноземцев со всей Европы. Эти разноязыкие полчища мечтали попасть в Америку или только что вернулись оттуда. А совсем недавно это путешествие мало кого прельщало: труды были тяжкие, опасности великие, а вознаграждение скудное. Однако после покорения Мексики смущение умов достигло апогея. Когда же Писарро завалил метрополию сокровищами перуанского Инки, началось нечто вроде повального безумия: все хотели немедля плыть в те сказочные края, и никого не останавливали горестные рассказы сотен искалеченных ветеранов, просивших подаяния на площадях и у дверей кабаков. Гавани по обоим берегам Гвадалквивира едва вмещали флотилии судов, приплывших из-за моря и дожидавшихся очереди, чтобы выгрузить драгоценный товар в пакгаузы, амбары и арсеналы.
По числу жителей, насчитывавшему сто тысяч, Севилья давно уже обошла Толедо и становилась едва ли не самым густонаселенным городом мира.
- Никогда в жизни не видал такого столпотворения! - изумился Франц, глядя на людское море, затопившее все пространство от королевского дворца до кафедрального собора.
Мимо них важно прошествовали трое чернокожих в ярких одеждах. Самый старший из них с гордым видом отвечал на беспрестанно раздававшиеся приветствия.
- Его называют Черным Графом,- сказал Филипп.- Государь вверил его попечению две тысячи свободных негров, живущих в Севилье.
Путешественники, миновав Пуэрта-дель-Пердон, спешились и преклонили колени прямо на мостовой, по которой сновали бесчисленные прохожие.
На паперти собора вокруг одетых в черное чиновников стояли кучками по четыре-пять человек какие-то люди.
- Биржа,- объяснил Филипп.- Здесь записываются те, кто хочет плыть в Америку. Поспешим к Пуэрта-де-Херес, там мы отдохнем на постоялом дворе маэсе Родриго.
Добравшись до конца улицы, они свернули налево, отыскивая вывеску. Под апельсиновым деревом стоял монах, а рядом с ним - двое молодых индейцев, совершенно нагих, если не считать набедренных повязок и перьев на голове.
- Вот, Франц, погляди, что за люди живут в Америке.
- Я не так их себе представлял... Какие миленькие... Гуттен недовольно поморщился.
"Нет, как видно, горбатого могила исправит,- подумал он.- Висеть ему на крепостной стене вниз головой, если только господь и Пречистая Дева не вразумят его".
В открытом паланкине мимо пронесли чету карликов, богато разодетых в златотканые шелка. Крошечная женщина подмигнула Гуттену, а ее спутник, сорвав с головы бархатный берет, отвесил низкий придворный поклон. Гуттен рассмеялся, тронутый и позабавленный. Он любил карликов, состоявших в свите Фердинанда, и всегда с удовольствием болтал с ними. Ему припомнилось пророчество Фауста: "...двое карликов оплакивают вашу гибель", по спине у него поползли мурашки, но тут раздались пронзительные крики, и Франц схватил его за руку:
- Смотрите, ваша милость, турок! Турок сцепился со стражниками! Целое побоище устроил!
Четверо солдат тащили ко дворцу человека огромного роста в чалме, халате и с ятаганом в руке. Чуть поодаль корчился от боли какой-то школяр.
- Неужто вы не видите, сукины дети,- громоподобно орал турок,- что я больше католик, чем вы все, вместе взятые?! Нечего смотреть на мой наряд! Меня зовут Франсиско Герреро, я андалусиец, родом из Баэсы!