Дзюнъитиро Танидзаки
Луна и комедианты
Как быстро летит время! Вот уже скоро три года, как окончилась мировая война, и вот уже почти два года, как я приехал в Киото из мимасакской горной глуши, где жил в эвакуации, и здесь, в этой древней священной столице, приобрёл себе близ Белой речки нечто похожее на дом.
Выходцы из других мест издавна считают Киото не очень гостеприимным городом. Я раньше разделял этот взгляд и прибыл сюда с чувством некоторого предубеждения. Однако за два года, что я здесь прожил, я сумел не только обзавестись хорошими знакомыми в городе, но и довольно близко сойтись со своими соседями.
К числу моих новых знакомых принадлежали прежде всего госпожа Фукуко Окумура, жившая близ храма Эйкан, и её частый гость и товарищ по сцене комедийный актёр Тацудзо Муто.
Фукуко была ученицей Фуро Судзукано и весьма преуспела в таком жанре японской поэзии, как хокку. Но она была не только поэтессой, она была и выдающейся актрисой. Под руководством Наоёси Умэваки она достигла вершин исполнительского мастерства в японской классической трагедии Но. Осенью прошлого года она с небывалым успехом выступала в пьесе «Крылья ангела» на подмостках театра Конго. Весной этого года блестяще сыграла роль в пьесе «Бэнкэй в лодке». Талант её получил всеобщее признание, её стали называть самой выдающейся представительницей исполнительской школы Кандзэ.[1] Нынешней осенью ей были поручены заглавные роли в пьесах «Мальва» и «Дитя Хризантемы», что свидетельствует о чрезвычайно высокой оценке её актёрского дарования.
При случае я ещё когда-нибудь особо расскажу об этой замечательно красивой актрисе, которая, не достигнув и тридцати лет, прославилась как лучшая трагедийная актриса Киото.
Моими друзьями стали также господин Ямаути, его почтенная мамаша госпожа Хидэко и его достойная супруга госпожа Кёко, проживавшие на территории знаменитого храма Нандзэндзи. Судя по рассказам, семья эта знавала и лучшие времена. Ещё несколько лет назад она занимала роскошный старинный особняк, построенный в своё время каким-то придворным аристократом. Особняк этот находился в западной части города, за мостом Нидзё. Во время войны им пришлось дом продать, и новый владелец переделал его в гостиницу с питейным заведением при ней. На территорию храма Нандзэндзи они переселились благодаря следующим обстоятельствам. Прежний глава семьи, покойный отец господина Ямаути, вёл крупную биржевую игру и в пору своего наибольшего преуспеяния не скупился на пожертвования на нужды этого храма. В частности, он на свои средства построил большой жилой дом — покои для священнослужителей храма. Когда господин Ямаути стал перед необходимостью искать себе новое жильё, часть этого дома и была предоставлена в его распоряжение. Жизнь в окружении святилищ не обходилась без недоразумений. Так, однажды, когда мы с женой пришли к господину Ямаути в гости, за нами увязался наш пёс Медведь. Любопытная собака решила заглянуть в один из молитвенных залов, и это на целый месяц испортило настроение хозяину. Потом, правда, он успокоился, и всё обошлось благополучно. Формально господин Ямаути снимал здесь только одну квартиру, но, принимая во внимание заслуги его отца перед храмом, ему было разрешено пользоваться целой анфиладой комнат в обширном доме, предназначенном для бонз. И всё же помещение, занимаемое ныне семьёй Ямаути, по размерам своим уступало особняку, с которым они вынуждены были расстаться во время войны. Но дом стоял в тихом, уединённом месте. У них был отдельный дворик, густо засаженный деревьями, окна выходили на пруд, а вдали напротив высились горы Нейгадакэ, и они в любую минуту могли ими любоваться. Жить в таком доме было куда спокойнее и приятнее, чем в каком-нибудь дурацком домище в центре города.
Нынешний глава семьи Масадзи Ямаути, кажется, управлял какой-то конторой, но это не мешало ему быть великолепным музыкантом — он играл на свирели, как настоящий виртуоз. Жена же его Кёко была поистине вместилищем самых разнообразных талантов. Помимо того, что она была поэтессой — искусству стихосложения они обучались у одного учителя с госпожой Окумура, — она ещё танцевала, пела, играла на флейте, тамбурине, а сейчас к тому же увлекалась игрой на самисэне,[2] под аккомпанемент которого довольно мило распевала баллады и народные песни. Не в меньшей степени, чем Кёко, искусству была предана и её свекровь — достопочтенная Хидэко Ямаути. Эта госпожа ныне совершенствовала свои артистические способности в области комедийного жанра. С этой целью она брала уроки у знаменитого комического актёра Сэнгоро Мояма. Итак, хотя семья Ямаути уже не могла больше жить на широкую ногу, как в былые дни, и вынуждена была скучать в укромном, тихом месте, вдали от большого света, от своего пристрастия к музыке и театру она не отказалась.
1
Одна из исполнительских школ японской классической трагедии Но, сложившейся в XIV–XVI вв.