Настало время прыгать через костёр. Возьмутся парни с девчатами за руки – и по парам через огонь скачут. Задумал Димитрий выше всех прыгнуть над пламенем вместе с Катериной. Ища девицу взглядом, он почувствовал, как его плеча легонько коснулась чья-то рука. Оглянувшись, заприметил Катерину, которая пятилась назад, маня его за собой, – и он шаг в шаг, словно по ниточке, следовал за красавицей. Она вела его в лес, где, спрятавшись за берёзку, зазывала его нежно-нежно:
– Диманька… Диманька! Я здесь! – игралась девица. А он давно увидел, где она прячется, и решил чуть-чуть напугать её. Подкрался тихо и как зарычит, а та как завизжит!
– Ну и дурной ты! – ругала его Катерина дрожавшим от испуга голосом.
– Не бойся, – утешал он её. – Я же никогда не обижу тебя…
– Да? И клятву дать готов? – заулыбалась красавица.
– Готов! – твёрдо отвечал он. – Люба ты мне, Катерина, мила моему сердцу как никто! Взгляну на личико твоё – и хорошо на душе!
Пытался он приобнять её, а она в сторонку.
– И ты мне мил… – прятала робкий взгляд красавица.
– Сколько лет мучаешь меня красотой своей, с детства раннего… Катерина, Я… – задрожал чуть голос его.
– Да… – застыла она.
– Катерина, я… Ты согласна, душа моя, пойти за меня и жить со мной – жить так, чтобы не стыдно было?
Он достал из кармана серебряное колечко с маленьким, словно песчинка, изумрудом, которое вручила ему матушка, и надел его на изящный пальчик девицы. Село колечко как влитое. Димитрий нежно поцеловал руку её и ждал ответа. Катерина была счастлива – ей хотелось плакать и смеяться от этой безумной любви, которая переполняла её сердце.
– Я согласна… Но… – глаза Катерины заблестели. – Мой батюшка… Он строго-настрого наказал, что не позволит свататься ко мне, пока мне не исполнится семнадцать лет, – призналась она, закрывая лицо руками.
– Не плачь, моя ясноокая, не плачь. Мы что-нибудь придумаем.
– Придумаем? Ты же знаешь моего батюшку! Как он решит – так и будет, хоть убейся! – разгорячённая девица топнула ногой.
– Катерина! Потерпеть лишь год! И то лучше будет – деньжат подкоплю, – рассуждал он, вытирая слёзы красавицы.
– Верно, да только так хочется быть с тобой рядом! – быстро успокоилась она.
– Мы и так рядом… – он взглянул на сверкающую в небе луну и, глядя в глаза милой девице, сказал: – Ты – моя луна… – Димитрий приложил шёлковую ладонь красавицы к своей колючей щеке. – Ты моя! Слышишь?
– А ты – моё солнце… – шептала в ответ Катерина.
– И что бы ни случилось, мы всегда будем вместе.
– Как луна и солнце…
Димитрий мягко гладил её струящиеся локоны. Его рука прикоснулась к бархатистому лицу Катерины и утонула в золотых волнах, нежно лаская шею красавицы. Он подошёл ближе, обнял её и поцеловал. Он целовал так тепло, так тонко, словно прикасался губами к чему-то совсем хрупкому и неземному, – он обнимал бесценное сокровище, он лелеял свою любовь. Катерина полыхала румянцем; ладони её стали ледяными, а сердце вырывалось из груди. Поцелуй жаром горел на губах. Наслаждаясь им, они позабыли про всё, и в тишине был слышен лишь стук двух влюблённых сердец.
– Господи! Помогите! – раздался пронизывающий душу крик.
Вопли раздавались с берега реки. Очнувшись, влюблённые ринулись бежать на помощь и, добравшись до места, увидели странную картину. От веселья не осталось и следа. Костёр потух. Мужики взволнованно шустрили глазами, держа в руках вилы и лопаты, да всё ходили вдоль берега с огнём. Женщины разбежались к своим избам, и осталась лишь кучка старух, которые уселись вокруг рыдающей девицы – той, которая не так давно родила дитя. Сквозь её рёв слышалось:
– Моя девочка… Как же так! Дура! Я дура-а-а-а-а… Бабоньки, я ж только до сеней, за свечкой, ведь прогорели все – темень страшная… А как вернулась – только и видела горящие глаза, они ж мою лялечку хвать и в лес… А-а-а-а-а… Что ж я за дура-а-а-а!..
– Ой, горе-то какое! – качала головой сидевшая рядом баба с усиками.
– Что ж делается-то?! Тварь какая-то ребёнка скрала! – выпучила глаза другая баба.
– Известно, какая, – начала говорить старуха-сплетница Авдосья. – Ведьма это была. Я сама видела, как она в лису обратилась и в лес рысью ускакала, – махала руками она.
– Ведьма… Ведьма… Это ведьма-лисица! Оборотень! Ведьма! – загалдели бабы.
– А ну тихо! – крикнул лысый мужик с бородой. Бабы сжались в кучку поменьше и залепетали так тихо, что стало слышно лишь мужские голоса.
– Я с тобой пойду, брат! – хлопал лысый мужик по плечу молодого отца, украденного ребенка.
– Спасибо, Борис, – с радостью принял помощь кучерявый парень, натачивая топор.