У нее перехватило дыхание. Солнце поднялось уже высоко, намного выше, чем она ожидала. Она швырнула рыбку в бассейн, взбежала по лестнице, хлопнув дверью, кинулась вон из клетки и бросилась во дворец.
«Когда же ускакал граф Люсьен? — недоумевала она. — Всего несколько минут тому назад!»
Она неслась по Зеленому ковру к Версалю, стараясь уверить себя, что еще не так поздно.
Она ворвалась в комнату Ива, надеясь, что в постели никого не будет, что он уже ушел, что его разбудила Оделетт. Но он, тихонько похрапывая, лежал в темноте.
— Ив, пожалуйста, проснись, умоляю, прости меня!..
— Что? — пробормотал он. — В чем дело, что случилось?
Он сел в постели, всклокоченный и смешной.
— Что, уже семь?
— Уже половина девятого, прости меня, я пошла кормить русалку и забыла обо всем на свете.
Уж лучше бы он разозлился и накричал на нее, чем молча глядел с убитым видом.
— Прости, — повторила она.
— А мне ведь так нужно было туда явиться, — протянул Ив.
Мари-Жозеф опустила голову. Она глубоко осознавала собственную вину и оттого чувствовала себя не взрослой девицей, а нашалившей маленькой девочкой и не находила ни оправданий, ни отговорок.
— Я знаю, — прошептала она.
Ее тяготило молчание.
— Где Оделетт?
— Я отправила ее прислуживать мадемуазель вместо меня, — сказала Мари-Жозеф. — Откуда ей было знать, что тебя следовало разбудить! Это я виновата, я не сдержала обещания.
Ив обнял ее за плечи.
— Ничего, — возразил он с деланой бодростью, — уж лучше поспасть подольше, чем проснуться ни свет ни заря и благоговейно взирать, как старик встает с постели и отправляется на седалище с судном.
Мари-Жозеф попыталась было рассмеяться, но вместо этого прикусила губу, сдерживая слезы.
— Да никто и не заметит, что меня там не было! — с жаром заявил Ив. — А русалка стала наконец есть?
— Проглотила несколько рыбок, — грустно произнесла Мари-Жозеф.
— Да это же прекрасно! — воскликнул Ив. — И куда важнее королевских милостей! Я знал, что у тебя получится.
— Ты слишком добр ко мне, — сказала она. — Я такое натворила, а ты не сердишься и даже готов похвалить!
— Вздор, пустяки, забудь, — перебил ее Ив. — А сейчас уходи, дай мне одеться в благопристойном одиночестве.
Она поцеловала его в щеку. Проходя по гардеробной, соседней с их спальнями, она услышала его голос:
— Сестрица, а нет ли у нас хлеба и шоколада? Я умираю с голоду.
Глава 5
С тяжелым сердцем Мари-Жозеф спустилась с холма к фонтану Аполлона и темнице русалки. Кроме прочего, она умудрилась пропустить мессу, которую его величество и придворные слушали в маленькой дворцовой часовне. Она прошептала молитву и принесла обет посетить вечерню, даже если будет присутствовать на службе в полном одиночестве.
Она вернулась к фонтану Аполлона и вошла в шатер. Ее притягивала песня русалки, однако она помедлила у входа в клетку. С твердым намерением отрешиться от тревоги и смятения, чтобы ее чувства невольно не передались русалке, она несколько минут успокаивалась, раскладывая на секционном столе инструменты для вскрытия. Мертвая русалка лежала под слоем тающего льда; по ножкам стола стекали струйки воды, образуя на полу лужицу, в которой кое-где плавали опилки.
Мари-Жозеф пристроила лист бумаги в ящике с принадлежностями для живописи, чтобы, не теряя времени, приступить к работе одновременно с Ивом. Вспомнив о падающих листьях, она нацарапала дифференциальное уравнение в нотации господина Лейбница. Подумав минуту, она поняла: мало его решить, этой задачей стоит заняться основательнее.
Русалка прошептала что-то и негромко вскрикнула. Мари-Жозеф от греха стерла уравнение. Наконец овладев собой, она вошла в клетку. Русалка выглядывала из-под скульптуры. Длинные темные волосы, со странными спутанными зелеными прядями, ниспадали ей на плечи.
— Плыви ко мне, русалочка, ну пожалуйста.
Она зачерпнула сачком рыбу из кувшина — бедняжки на поверхности уже судорожно хватали ртами воздух, вот-вот уснут, — достала ее из сачка и опустила серебристое трепещущее тельце в бассейн.
Русалка нырнула и устремилась к ней, а ее печальная песня зазвучала громче и мрачнее. Мари-Жозеф поболтала рыбкой в воде.
Русалка бросилась к Мари-Жозеф, выхватила у нее рыбу, слегка оцарапав ее руку когтями, быстрым движением засунула рыбу в рот и, нырнув поглубже, отплыла. Брызги упали Мари-Жозеф на лицо и прозрачным бисером усеяли ее амазонку. Она торопливо стряхнула их, чтобы не испортить бархат. Несколько воспрянув духом, хотя и не совсем довольная результатом, она выудила из кувшина еще одну рыбку.