ва, отыскав малоизвестное святилище Азуры. Мы поднялись к храму утром, ослепительным и сияющим. Замершая на вершине скалы Королева Даэдр распахнула руки навстречу солнцу и океану, держа на ладонях символы своей власти - золотой лунный полумесяц и серебряную звездочку о дюжине лучей. Наши головы не доставали даже ее колен, так высока была Азура. В каменных складках просторного одеяния богини зеленел мох и носились желтые ящерки. Моя голова слегка кружилась - от высоты, соленого аромата моря и еле заметного дрожания воздуха, что означало скопление магических чар. Рекце озирался вокруг, бдительным оком выслеживая врагов, но вскоре понял - на заросшей ковылем площадке никого нет. Имперец задрал голову, обходя скульптуру по кругу, и неожиданно окликнул меня: - С'Кейса? Поди-ка сюда. Я подошла. - Знаешь, мне тут пришло на ум... - раздумчиво протянул он. Я навострила уши, очень уж серьезной выглядела физиономия Рекце. - Прежде все не выпадало подходящего случая сказать... Ты отличный напарник. То есть напарница. Мне никогда так не везло с компаньонами. Ты все понимаешь. Никогда не лезешь под ноги, не споришь из-за пустяков и знаешь уйму полезных вещей. Я потупилась. Похвала была запоздалой... но такой приятной! - Ты навроде этой луны, - имперец ткнул пальцем наверх, в блестящий позолотой серпик. - Ровное, яркое сияние, освещающее путь. Не слепит, не обжигает. Даже не представляю, что бы я без тебя делал. - А ты моя звезда, - наполовину в шутку, наполовину всерьез ответила я. - Всегда где-то впереди, на горизонте. Бегу за тобой и никак не могу догнать. - Скажешь тоже, - мой спутник коротко улыбнулся, плеснув голубоватой зеленью глаз. Вот тут оно и накатило, иного слова не подберешь. Меня словно тяжелым молотом ударило в спину, швырнув на ошарашенного Рекце. Я молча сгребла его - ее! - за плечи, жадно впившись в изумленно полуоткрытый рот. Имперец дернулся, убедившись, что маленькая сутаи куда сильнее человека. Я целовала, кусала, грызла эти прохладные, твердые губы... и спустя бесконечно долгое время они ответили. Мои когти драли завязки кожаного доспеха Рекце, в лохмотья искромсали его рубашку, спустились ниже, рывками вытаскивая ремень. Я повалила его на нагретые солнцем плоские камни, краем уха услышав короткий болезненный вскрик и не придав этому никакого значения. Я ничего не соображала. Я хотела Рекце, как не хотела еще никого в жизни. С нами, хаджитами, такое случается. Когда самка долго томилась в ожидании самца, она не принимает любовь, но требует ее. И порой бывает слишком настойчива, а то и груба. Не помню, как я избавилась от собственных одежек. Впрочем, таскала я на себе немного - только легкую куртку с нашитыми бляхами да короткие штаны. Белые пряди с черной проточиной обмотались вокруг моего запястья. Рывок, еще рывок - я подтаскиваю голову стоящего на коленях Рекце к себе, к сочащейся похотью и желанием горячей расщелине. Имперец упрямо сопротивляется, что приводит меня в неистовство. Я обхватываю его затылок и толкаю лицом в короткую жесткую поросль рыжего цвета. Рекце всхлипывает. Влажный язык касается меня, и мир рушится. Высоко в небесах смеется Азура. У богини лицо моей любви - узкое, обрамленное разлохматившимися светлыми прядями. Голова Рекце крепко стиснута меж моих бедер. Она вскрывает мою раковину, и, вскидываясь в раздирающих сладких судорогах, я вижу узкую спину с алыми царапинами. Пальцы Рекце - жесткие, с твердыми подушечками пальцы привыкшей к мечу воительницы - движутся внутри меня, раздвигая ягодицы, гладят и сладостно мучают. Камень под нами плавится, становясь мягче пуха и шерсти. Я вою - низкий, нутряной звук рождается в жарком средоточии моего тела, где распоряжается безжалостная Рекце, поднимается вверх и рвется из глотки. Азура хохочет. Я падаю. Лечу сквозь тьму, наполненную колючими звездами. Древняя Мать снисходительно взирает на бестолковую дочурку. - Я люблю его... ее, - пытаюсь объяснить я Прародительнице Хаджитов. - Я так люблю Рекце... - Тогда учись не только брать, но и отдавать, - мурлычет Матерь, подставляя мягкую лапу. У-ау! Внизу живота все горит и полыхает всепожирающим огнем, горло перехватывает спазмами, но пора расслабиться еще не настала. Не давая Рекце опомниться, я перекатываю имперку на спину, наваливаясь сверху. Она молча извивается, пытаясь ударить меня ногой, и увертывается, когда я пытаюсь ее поцеловать. После некоторой возни мне удается схватить ее за подбородок и накрыть ее рот своим. Моя рука протискивается между нашими борющимися телами, проникая к заветному уголку. Упоительно прекрасная бесконечность. Вот где сполна пригодились уроки мутсере Вирраль, да благословят ее боги. Рекце бьется вытащенной на берег рыбкой, но больше не стремится скинуть меня. Она глухо стонет сквозь сжатые в тонкую черту губы. Я удерживаю ее на грани, не позволяя пересечь запретную черту и улизнуть в беспамятное блаженство. Ласкаю, целую и вылизываю, открывая многообразие оттенков вкуса сухой светлой кожи. По сравнению с фигуристой Сураль Рекце, конечно, далеко не образец человеческой красотки. Из-за разворота плеч и впитавшейся в кровь повадки вести себя по-мужски она, даже будучи обнаженной, все равно смахивает на парня. В ней нет подпрыгивающих выпуклостей и чарующих изгибов, что привлекают мужчин всех рас. Рекце высокая, стройная и тонкая, с плоским животом, маленькой твердой грудью, длинными мускулистыми ногами и сильными руками. Для меня она прекраснее всех на свете. Имперка лежит навзничь, прогнувшись в талии и широко разведя колени. Напряженное тело чутко отзывается на мои забавы между ее ног. Там горячо и влажно. Руки Рекце беспомощно шарят по гладкому камню, скрюченные пальцы комкают невидимую простыню. - Перестань, - ее гордость приказала долго жить. Хрипловатый голос срывается, затуманенный взгляд наполнен болью и наслаждением. Растрепанная голова обесиленно перекатывается с боку на бок. - С'Кейса, прекрати... Пожалуйста, не надо-о... Возьми, возьми, возьми меня... С'Кейса, милая, мне так плохо... - Тебе будет хорошо, - шепчу я. - Потерпи. Помоги мне, и я все для тебя сделаю... Я подхватываю ее ноги под колени, забрасывая их себе на плечи. Рекце расслаблена и покорна. Она дрожит, хотя солнце уже высоко и на площадке у ног Азуры жарко, как на сковородке. Мельком я сожалею о том, что не родилась самцом. Как бы я любила Рекце - изо всех отпущенных сил, шалея от разделенной страсти. Но я всего лишь сураи женского пола... и я так хочу, чтобы Рекце была хоть немного счастлива. Сложенные щепотью пальцы вонзаются в горячую, трепещущую плоть. Глубже, глубже, скользя, одолевая сопротивление, пробуждая скрытую жемчужину. Моя любовь выгибается радужным мостом, беззвучно крича. Я закрываю глаза, сосредотачивая свои чувства и ощущения на кончиках пальцев, стиснутых тугим кольцом напряженных мышц Рекце. Ее хриплые вскрики звучат в согласии с моим колотящимся о ребра сердцем. Еще одно движение - и лоно распростертой подо мной женщины переполняется вязким, обжигающе сладостным нектаром. Моя душа заходится от счастья и невыразимой, острой тоски. У Рекце вырывается протяжный стонущий вздох, нежный и мягкий. Боги словно коснулись ее лица, сгладив острые углы, убрав хмурые складки на лбу и омолодив Рекце лет на десять. Она валяется, вытянувшись во весь рост, забросив руки за голову и глядя в опрокинутый купол неба. Между слегка щербатыми зубками зажата травинка. В вышине черными точками кружили летуны, и я по привычке оценила опасность. Слишком далеко, встречный ветер, атаковать не станут. Наше оружие, одежда и прочая амуниция живописно разбросаны по всей площадке. Под обрывом клокочет прибой, Благая Даэдра чуть заметно улыбается. - С'Кейса, - искусанные и разбухшие губы Рекце сложились в привычную ухмылку, - не помнишь, я уже говорила тебе, что ты чокнутая? - По меньшей мере десяток раз, - я протянула руку, убрав с влажного лба имперки прилипшие волосы, черные вперемешку с белыми. - Беру свои слова обратно, - торжественно заявила моя любовь. - Чокнутая не ты, а я. Только что меня отымела самоувер