— Меня не интересуют ее приключения!
— Не интересуют, а жаль, — прервал его Кику. — Тогда не прислушивайся к сплетням. Она знает, что ты не доверяешь ей, и несет околесицу… Если же хочешь знать, то из автобуса она выскочила не для того, чтоб показать парню конспиративную квартиру, где намечался инструктаж, — выманила для того, чтоб не привлечь внимания к тебе, ответственному группы! Дошло наконец? И ни за что не хотела сказать тебе об этом!
— Допустим, — согласился тот, — зато изо всех сил пыталась отрицать, что "Полиция нравов", в особенности сейчас, во время фашистской оккупации, всего-навсего плохо прикрытая ширма гестапо! Да, да, не только сигуранцы, так можешь ей и передать!
Волох перестал ходить по комнате — решил было присесть, однако так и остался на ногах.
— Я предупреждал ее, кстати через тебя, — не прямым образом, но предупреждал, — твердо проговорил он. — Хотя отлично знаю, что она и до сего времени не порвала с этим типом и потому больше не существует для нас. Окончательно и бесповоротно. И если ей пока еще об этом неизвестно, можешь сообщить. Слышишь? И не делай страшные глаза, не хмурься, — еле слышно добавил он.
Подойдя к двери, Волох без скрипа отворил ее, выглянул наружу, затем снова осторожно прикрыл.
— Пойми, Илие, — он переменил тон, заговорив по-дружески доверительно, — что вокруг меня вьется паутина, в любую минуту я могу попасть в нее, точно муха, и потом никогда уже не выпутаюсь. Идет война, не на жизнь, а на смерть, поэтому мы не имеем права распускать нюни. Кроме того, мне просто не хочется погибнуть бессмысленно, вроде жалкой мошки. Подумай сам, вспомни о трех товарищах, стоявших во главе группы и арестованных на первой же нелегальной встрече. Теперь их, по-видимому, нет в живых… Мне удалось остаться на свободе. И вот "Три минуты против третьего рейха", операция, проведенная по моей инициативе…
Никаких арестов, помнишь? Это не наводит на размышления? Подпольный инструктаж, который так долго готовился, срывается по вине "добровольца", попавшего в наши ряды без моего ведома. Жандармы опаздывают всего на несколько минут. Иначе… Ты сам знаешь, на кого бы налетели шпики. Другая ниточка, если, впрочем, не та же, ведет к Дану Фурникэ из "Полиции нравов". И если хочешь знать правду, то порою я и сам задаю себе вопрос: не играю ли на руку фашистам?
— Ну ладно, ты хотел проверить, не привел ли я кого-то за собой… Пойди же посмотри: может, ждет корыто с тестом? — пекарь взял Волоха за руку. — Что ж касается Антонюка, "добровольца"…
— Неужели с ним в самом деле что-то случилось?
— Поэтому я и пришел к тебе. Антонюк уже некоторое время находится на свободе. Кроме того, нужно, чтоб ты знал…
— Как? Все-таки освободили? Чего и следовало ожидать! — покачал головой ответственный. — Хороший фрукт! В лучшем случае — авантюрист, хотя и это достаточно опасно.
— Но не враг. Нет, нет! — с мольбой в голосе прервал его Илие. — Это исключается. Вырвать человека из тюремной больницы не так уж трудно! Вот какие дела, Сыргие…
— Действительно, действительно, — хозяин комнаты испытующе посмотрел на пекаря, стараясь понять, что у него в глазах. — Значит, вырвали из тюремной больницы? И что же дальше?
— С ее помощью, — с глубокой искренностью продолжал Кику, — Бабочки… Она заставила действовать Дана Фурникэ, практиканта… Теперь видишь, какая она? А не хотел верить ни ей, ни ему.
— Третьему человеку — тоже! Хотя этот третий и не знаком со сводом законов. Он — просто безграмотный, да, политически безграмотный элемент!
— Что ты хочешь этим сказать? — заинтересованно спросил Кику, оставляя без внимания выпад по его адресу. — Она ведь тебе доверяет, ты сам слышал это! И чтоб заслужить еще большее доверие, сделала все возможное, чтоб освободить Василе. Кто, кто, а я хорошо знаю, как легко заслужить у тебя доверие. Еще со времен тюрьмы. Иди же во двор, проверяй, как наметил… У меня и в самом деле тесто в корытах.
— Доверие… — со вздохом прошептал Волох, оглядывая провисающий над головой брюхатый потолок. — Нам требуется абсолютное доверие. Но откуда оно возьмется, если его расщепили на мелкие осколки и теперь нужно собирать зернышко к зернышку, чтобы тут же снова окутать завесой тайны. Да, да… Очень уж дорого, слишком высокую цену приходится платить за всех этих… втирающихся в доверие! Да! Да! Ты сам обязан был растолковать Лилиане: пока полностью с нею не разберемся, пусть… Теперь уже сигуранце известно о встречах с немцем. Шагу нельзя ступить, чтоб не засекли!