— Хорошо, Ионика, очень хорошо! — озабоченная София пыталась усадить его. — Мы еще поговорим об этом… Мы поможем тебе… А сейчас успокойся, садись.
Ребята о чем-то затараторили, чтоб отвлечь Котелю. София молча глядела в открытую дверцу печки. Затем набросила на плечи белую шерстяную накидку.
— Подождите минуточку, — сказала она и вышла из комнаты.
— Кто твой отец? — сразу же обратился Игорь к Ко-теле. — Ты прости меня, но он просто мужик неотесанный, у которого твоя мать не выходит из побоев и унижений. А мой отец знаешь кем был? Адвокатом! Кто не верит, может спросить мою дуреху кормилицу Софронию. Вы знаете, что значит адвокат? — он пристально посмотрел на притихших ребят. — Теперь адвокат не бог весть что, а тогда… тогда это была персона. А как обращался он с моей матерью? В колясках катал! Не разрешал даже причесываться самой, парикмахер приходил на дом! Вот кто был мой отец… А теперь пожалуйста — он сидит в холодной, в то время как твой грубиян разгуливает на свободе…
Во дворе, подойдя к сарайчику с дровами, София почувствовала вдруг, как две горячие, нежные руки закрыли ей глаза. Она легонько ощупала пальцы, силясь угадать, кто это.
— Это я, девочка!
София изумленно обернулась.
— Маргарета! — радостно воскликнула она. — Вот легка на помине! Только что я рассказывала о тебе…
— Что же ты рассказывала? Зачем рассказывать? — испугалась та.
— Глупости… Пошли, пошли в дом, увидишь моих чертенят!
— Я видела их в окно, — со смущенной улыбкой созналась девушка. — Я знаю, они пришли тебя поздравить. Прости меня, что я стояла так и подглядывала за вами…
Она внезапно обняла Софию, торопливо целуя в глаза, щеки, быстро накинула ей на голову пуховый платок и повертела ее, оглядывая.
— Как он тебе идет… Нет, нет, — заторопилась она, — не отказывай мне! Я сама связала его. Помнишь, ты забыла свой в парикмахерской, когда я срезала тебе косы? Тогда ты убежала, чтоб я не завивала тебя. Дикарка моя дорогая…
Она еще раз поцеловала Софию.
— Ну, мне пора… Не хочу, чтоб твои ученики видели нас вместе. Не нужно… Ну, беги, не то простудишься.
— Почему ты не хочешь зайти, почему? Не хочешь, чтоб видели? Когда ты бросишь, наконец, эти глупости? — успела сказать София.
— Может быть, никогда… — тихо ответила Маргарета.
И ушла.
Когда София появилась на пороге, раскрасневшаяся, с охапкой поленьев, ребята враз загалдели, стараясь заглушить Браздяну. Но Игорь не сдавался.
— …Я, если хотите знать, поэтому и поступил в ремесленное, — упорствовал он, — потому что…
— Смени пластинку! — свирепым шепотом посоветовал ему Пакурару, и этих двух слов было достаточно, чтобы Игорь умолк, будто и не помнил, был ли у него когда-нибудь отец адвокатом.
София подложила в печку дров, которые сразу стали потрескивать, разбрызгивая искры.
— Что же вы нам не сказали? — вскочил Пакурару. — Мы бы мигом принесли!
— Ладно, ребята. Вы ведь мои гости. Сидите.
— Вам нравится пудреница? — спросил вдруг Игорь Софию.
— Пудреница? — удивилась она.
— Маленький сувенир в кармане вашего халата, — хитро подмигнул Игорь.
Ребята локтями подталкивали друг друга. Они никогда не видели, чтобы София Николаевна пудрилась.
София сунула руку в карман халатика и вытащила оттуда кругленькую коробку, о которой совершенно забыла.
— Эта? — переспросила она.
Щелкнула крышка, открыв пуховку и зеркальце. Все прыснули со смеху. Засмеялась и она.
Посмотрела в зеркальце, затем протянула пудреницу ученикам.
— Браво, ребята! — весело сказала она. — Только пудреницы мне не хватало!.. Ну чем же еще вас угостить? У меня-то и нет ничего… кроме квашеной капусты! Не очень-то идет она к чаю…
Но Пакурару уже незаметно сделал знак ребятам.
Все встали из-за стола, поблагодарили, стали прощаться.
— До свидания! Спасибо, мои дорогие, — отвечала София ребятам, следя в то же время, как бы Игорь не вздумал опять поцеловать ей руку.
Долго глядела София им вслед — пока не исчезли из виду. Еще несколько минут постояла на пороге, любуясь светлой, мягкой ночью. Она была счастлива. Да, в эти минуты она чувствовала себя вполне счастливой. Тихо закрыла дверь. Вернулась в комнату.
— Рошкулец! — вздрогнув, воскликнула она. — Ты разве не ушел?
Кирика в темной школьной шинели молча стоял у вешалки в углу, поблескивая толстыми очками в черной оправе. София вдруг подумала, что он даже не раздевался и не сидел за столом. Она не могла вспомнить, пришел ли он вместе со всеми. Она бросилась к нему, взяла голову в ладони, повернула его лицо к себе и вдруг вспомнила: