Многие трудолюбивые мужчины, солидные граждане, которые вполне были в состоянии содержать жену, сидели в гостиной Форсайта и делали предложение. Всем было отказано. Некоторые зализывали свои раны в течение нескольких лет и возвращались с новым предложением только затем, чтобы быть вновь отвергнутыми. После двух попыток и двух неудач большинство местных мужчин сдались и взяли себе жен, которые были менее требовательны. Только Огастес Маккрей и человек по имени Боб Аллен, владелец ранчо, который хотел отправиться в Небраску для торговли лошадьми, проявляли настойчивость из года в год. По его собственному мнению и мнению всех остальных, у Гаса Маккрея, гордого техасского рейнджера, казалось, еще были шансы. По мнению же Клары, хотя она очень любила Гаса Маккрея, вопрос был не так ясен, и решение не так однозначно.
Тем не менее, ее отца нельзя было порицать в слишком сильном брюзжании по поводу того, что она не может найти — или, по крайней мере, просто принять — достойную пару. Ее мать, столь болезненная, что редко спускалась на первый этаж, тоже переживала, но говорила мало. Все они знали о том, что в Остине едва ли была другая приличная молодая женщина в возрасте Клары, которая еще не была замужем.
На самом деле, еще одной из немногих женщин в возрасте Клары была Мэгги Тилтон, молодая женщина, которая медленно и немного печально шла по пыльной улице к магазину. Мэгги, однако, не могла быть включена в поле зрения Форсайтов, поскольку она не была одной из приличных молодых женщин Остина. Айнес Скалл могла вести себя как блудница, наслаждаясь престижем и положением жены капитана, но Мэгги Тилтон была настоящей блудницей. Она прожила несколько суровых лет в палатках и лачугах Остина, переехала на некоторое время в Сан-Антонио, а затем снова вернулась в Остин. Она попыталась подняться, но потерпела неудачу и вернулась, чтобы находиться там, где был Вудро Колл, или, по крайней мере, там, где находились рейнджеры, когда не были на полях сражений.
Клара с интересом смотрела, как Мэгги подошла к ступенькам и, немного поколебавшись, посмотрела на себя в оконное стекло. Это выглядело так, как будто она хотела успокоить себя, что она выглядит достаточно респектабельно, чтобы войти в приличный магазин. Мэгги всегда останавливалась и смотрела на себя, прежде чем покупала ленточку, или порошок от головной боли, или любой маленький предмет украшения.
На взгляд Клары, Мэгги выглядела довольно респектабельно. Ее одежда была простой, но чистой, и она всегда была аккуратна, а так же скромно одета. Мадам Скалл, со своей стороны, вряд ли потрудилась бы скрыть свою пышную грудь. Даже у собственного отца Клары, Джорджа Форсайта, бывшего мэра, были проблемы, чтобы заставить себя отвести глаза от груди Айнес Скалл, когда та раскачивалась подобно приливу прямо у него под носом.
Мэгги, однако, было всегда присуще чувство вины. В ее внешности не было ничего кричащего. И все же она делала то, что делала с мужчинами, и только печаль в глазах говорила об этом, говорила об этом красноречиво, по крайней мере, Кларе. Иногда Кларе хотелось поговорить с Мэгги, ей хотелось хорошо встряхнуть ее и сказать ей, чтобы она забыла об этом упрямом Вудро Колле. По ее мнению, Мэгги должна выйти замуж за приличного фермера, многие из которых были бы только рады получить ее, несмотря на ее прошлое.
Иногда, лежа ночью в одиночестве в своей комнате над магазином, комнате, которая принадлежала ей с момента рождения, в которую до сих пор она неохотно впускала любого мужчину — хотя Гас Маккрей нахально пробирался в нее один или два раза — Клара думала о Мэгги Тилтон в ее бедной комнате вниз по склону. Она пару раз пыталась, в своей неугомонности, представить себе, что она и Мэгги поменялись местами, что она стала той, кем была Мэгги, шлюхой, доступной для любого мужчины, который заплатил деньги. Но Клара никогда не могла полностью вообразить себе это дело. Она могла представить себя внизу по склону, в лачуге или палатке, но когда дело доходило до общения с мужчинами, она не в состоянии была реально представить себе это. Несмотря на горячие поцелуи с Гасом Маккреем — горячие и даже смелые, езду с ним наедине по стране, купание в уединенных источниках — она до сих пор отказывалась резко, слишком резко, от того, что Мэгги Тилтон регулярно делала за деньги для того, чтобы как-то прожить.
Клара намного резче отказывала Бобу Аллену, большому, тихому торговцу лошадьми. За два года ухаживаний мистер Аллен еще не коснулся ее руки. Огастес, считавший мистера Аллена непроходимым тупицей, никогда не мирился с такими ограничениями. Гас прикасался к ней и целовал ее, танцевал с ней и плавал с ней, дулся, а иногда и грубил, когда она отказывала ему в большем.
— Это твоя вина, что я пьяница и развратник, – не единожды говорил ей Гас. — Как только ты выйдешь за меня замуж, я буду всегда трезв, а, кроме того, останусь дома.
Клара не верила насчет дома. Гас Маккрей, по ее мнению, от природы был слишком беспокойным. Она чувствовала, что рейнджерство – это просто предлог. Если бы не было преследования индейцев и не было никаких бандитов, Гас нашел бы другие причины для бродяжничества. Он не был оседлым мужчиной, и она не чувствовала, что сможет принудить его к этому. Он всегда будет с Вудро Коллом подальше от поселений, подвергаясь риску.
Тем не менее, она чувствовала себя немного виноватой в озабоченности Гаса. Она знала, что его недовольство имеет под собой некоторое основание. Хотя она и страдала, когда он посещал палатки шлюх, так или иначе, она не могла смириться, или взять на себя обязательство, чтобы начать фактическую супружескую жизнь с ним. Однако Гас вошел в ее жизнь так, как ни один мужчина когда-либо, и она боялась, что когда-нибудь что-то может случиться с ее постоянным отказом.
Клара пыталась смотреть на жизнь честно, однако, и когда она размышляла о себе и Гасе, и о Мэгги и Колле, она чувствовала, что ее отказы не приносили ей ни дополнительной репутации, ни нравственного кредита. Была ли она лучше, чем Мэгги Тилтон, которая, по крайней мере, честно обслуживала тех, кто заплатил деньги, и впала в настоящую бедность?
Клара не думала, что она была лучше, и она знала, что она была слишком сурова к Гасу Маккрею, которого горячо любила, как Вудро Колл был суров к Мэгги Тилтон.
Кларе не нравился Вудро Колл, она даже терпеть его не могла. Его появление, даже с самым мелким поручением, вызывало в ней приступ злобы, которой она не могла сдержать. Он редко покидал ее компанию, не подвергнувшись хоть немного ядовитой критике. Тем не менее, Вудро Колл был очень уважаемым рейнджером, мужественным и рассудительным, причем последнее было тем качеством, на которое Огастес Маккрей пока не мог претендовать, хотя он был мужественным, как и любой мужчина. Возможно, Колл даже любил Мэгги по-своему. Он иногда покупал ей маленькие безделушки, однажды даже шляпку, и дважды приходил за лекарствами для нее, когда она болела. Должно быть, он был хорошим мужчиной, иначе, зачем бы Мэгги тосковать так, пока он был в отъезде? Она, конечно же, не тосковала по каждому мужчине, который заплатил ей деньги и попользовался ее телом.
Тем не менее, Мэгги больше всего нужен был брак. Возможно, это больше всего нужно и Гасу Маккрею. Но Колл не мог или не хотел исполнить желание Мэгги, а Клара не могла исполнить желание Гаса. Это были отношения, которые раздражали ее, но она не могла их игнорировать или отвергнуть.
Когда Мэгги вошла в дверь, предварительно тщательно осмотрев себя, Клара улыбнулась ей, и Мэгги, как всегда попавшая врасплох, застенчиво улыбнулась в ответ.
— О, это вы. Хотела бы я, чтобы мы были сестрами — сказала Клара, удивив этими словами себя и поразив Мэгги настолько глубоко, что та покраснела.
Но магазин был пуст. Какой вред могут нанести эти слова? Кроме того, это было то, что она действительно чувствовала — Клара всегда поддразнивала ее тем, что та живет по правилам, не ею установленным — все правила были установлены мужчинами, и эти правила были весьма скучны! Насколько приятнее была бы жизнь, если бы она могла относиться к Мэгги, как к сестре, или, по крайней мере, как к подруге.