Он прошел еще одну милю, а затем сел верхом на Бизоньего Коня и медленно поехал туда, где оставил Трех Птиц. Он не хотел скакать — нет, пока не следует этого делать. Ни один из рейнджеров на таком расстоянии не был способен услышать стук копыт скачущей лошади, но там был Знаменитая Обувь, и он может приложить ухо к земле и услышать лошадь, скачущую галопом.
Три Птицы пришел в состояние какого-то экстаза, когда Пинающий Волк подъехал к нему. Три Птицы уже подготовил их лошадей, но сам сидел на одеяле и молился. Этот человек часто молился в самое неудобное время. Когда он оторвался от молитвы и увидел, как Пинающий Волк подъезжает на Бизоньем Коне, все, что он сказал, было: «Хо!»
— Я украл Бизоньего Коня, — сказал Пинающий Волк. — Ты не должен сидеть на этом грязном одеяле и молиться. Ты должен сложить хорошую песню о том, что я совершил этим вечером. Я подошел к Бизоньему Коню, пока он мочился, и увел его. Когда Большой Конь Скалл встанет утром, он будет так разгневан, что захочет пойти на нас большой войной.
Три Птицы подумал, что слова Пинающего Волка, вероятно, справедливы. Скалл начнет большую войну из-за того, что у него украли лошадь. Он сразу же перестал молиться и поймал своего коня.
— Отправляемся сейчас же в долгий путь, — сказал он. — Все эти техасцы будут преследовать нас, когда посветлеет.
— Мы отправимся в долгий путь, но не забудь сложить песню, — ответил Пинающий Волк.
18
— Гений! Он абсолютный гений! — вскричал Айниш Скалл, когда узнал, что его большого боевого коня, Гектора, увели. — Человек увел Гектора прямо из-под нашего носа. Украсть других лошадей — это просто мастерство. Но украсть Гектора? Это гениально!
Вряд ли такой реакции ожидали рейнджеры. Четверо мужчин на страже в то время — Длинный Билл Коулмэн, Пи Ай Паркер, Нили Диккенс и Финч Сигер — стояли с видом висельников. Все они ожидали немедленного расстрела. В конце концов, по их халатности похищена самая знаменитая лошадь в Техасе.
Никто из них ничего не видел и не слышал.
Большая лошадь мирно паслась в последний раз, когда они ее видели. Они ожидали, что Пинающий Волк попытается увести других лошадей. Им не приходило в голову, что он может украсть большую лошадь.
— Вы должны были ожидать этого! — сказал им сурово Колл, когда кража была обнаружена. — Может он и большой, но он все же конь, а кони — это то, что ворует Пинающий Волк.
Огастес Маккрей, как и капитан Скалл, не мог подавить тайного восхищения смелостью Пинающего Волка. Этот подвиг был настолько смелым, что надо отдать ему должное, и он сказал об этом Вудро.
— Я не буду отдавать ему должное, — сказал Колл. — Вор всего-навсего украл лошадь. Мы должны отправиться за ним в погоню, а не стоять на месте и обсуждать это.
— Мы уже преследовали его, и в течение десяти лет не смогли поймать, — заметил Гас. — Этот человек слишком быстр для нас. Я бы хотел посмотреть, как ты сходишь в лагерь Бизоньего Горба и украдешь одну из его лошадей.
— Я не претендую на роль конокрада, — сказал Колл. — Как только мы перестанем спать, он от нас не уйдет.
Колл чувствовал глубокое раздражение из-за случившегося. Раздражение было привычным, он чувствовал его почти всегда, когда они выходили против команчей. В прямой стычке они могли победить, если стычка длилась достаточно долго, чтобы проявилось преимущество их оружия. Но немногие встречи с команчами заканчивались прямыми стычками. Это были погони и засады, налеты и отражение налетов. И всегда команчи проявлялись тогда, когда рейнджеры, как правило, мочились. Их собственные приготовления и тактика были редко тщательными и продуманными. Команчи, хотя вроде бы и примитивные, но воевали с большим умением, чем рейнджеры. Это раздражало Колла, всегда раздражало. Он решил, что если он когда-либо станет капитаном, то будет лучше планировать и настойчивее теснить врага, вступив с ним в бой.
Конечно силы, которыми они располагали, были небольшими. Капитан Скалл, как и Бизоний Горб, предпочитал создать небольшой, быстрый, мобильный отряд. Тем не менее, на взгляд Колла, отряд рейнджеров, с которым он выходил, всегда чем-то напоминал сброд. Некоторые были всегда пьяны, пропадали у проституток или находились в игорном азарте, когда приходило время выступать. Одни люди увольнялись, а другие, не нашедшие для себя ничего прелестного в городской жизни, присоединялись в поисках великих приключений. Кроме того, Техас выделял мало денег на финансирование рейнджеров — ведь команчи уже не хватали детей прямо на окраинах Остина и Сан-Антонио, и власти не видели необходимости проявлять щедрость к рейнджерам.
— Они в нас больше не нуждаются, проклятые политиканы, — сетовал Огастес.
Он все больше и больше возмущался всеми формами государственного управления. Результатом скупости властей по отношению к пограничной обороне было то, что рейнджерам часто приходилось отправляться в погоню на никудышных лошадях и без должного оснащения. Нередко они, как и индейцы, которых преследовали, зависели от охоты — или даже рыбалки — для того, чтобы прокормиться.
Теперь же Пинающий Волк украл большую лошадь, и капитан Скалл не сумел придумать ничего лучшего, как назвать его гением.
— Что такое гений, вообще то? — спросил Огастес, адресовав вопрос компании в целом.
— Я полагаю, это выдумка капитана, спроси у него, — ответил Колл.
Капитан в данный момент бродил со Знаменитой Обувью, пытаясь выяснить, как была осуществлена кража.
— Гений — это тот, у кого шесть или более пальцев на одной ноге, — заявил Длинный Билл. — Это то, что я слышал на родине.
Нили Диккенс, небольшой, стройный мужчина, склонный к резким стремительным движениям, которые напоминали Гасу движения мелкой рыбешки, придерживался другой точки зрения.
— У гениев не бывает бородавок, — заявил он.
— В таком случае я гений, потому что меня редко тревожат бородавки, — сказал Огастес.
— Я слышал, что гении ужасно умные — сказал Тедди Битти. — Я раз встретился с одним в Сент-Луисе, и он мог написать слова задом наперед и даже называл цифры в обратном направлении.
— Ну да, в чем смысл написания задом наперед? — спросил Огастес. — Если ты пишешь задом наперед, то как можно понять слово? Я полагаю, что ты был пьян, когда встретил того парня.
Финч Сигер, самый большой и самый медлительный человек в компании, был таким же медлительным и в мыслях. Часто Финч мог посвятить целый день одной мысли, например, мысли, что он хочет посетить бордель. Он не проявил большого интереса к вопросу о гении, но у него не было проблем с поддержанием интереса к еде. Дитс сообщил компании, что осталось совсем немного бекона, а они находились все еще далеко от дома. Перспектива путешествия с малым количеством бекона сверлила мозг Финча, как мясная муха, так больно, что он пошевелился, чтобы внести свою лепту в разговор.
— Свинья, — сказал он, к всеобщему изумлению. — Я хочу, чтобы у нас было хорошее свиное сало.
— Ты, Финч, лучше помолчи, — сказал Огастес, хотя это замечание было единственными словами Финча Сигера за последние несколько дней.
— Никто не обсуждал свинью, — добавил Гас.
— Никто не обсуждал вообще ничего, — заметил Колл. — Финч имеет такое же право говорить, как и ты.
Финч проигнорировал полемику, начавшуюся разгораться по поводу его замечания. Он смотрел на пустую прерию, и в его мозгах нарисовался образ жирной свиньи. Свинья обнюхивала землю вокруг куста чапараля, выискивая мышь или, возможно, змею. Он намеревался быть бдительным в течение дня, ведь если бы они нашли свинью, которую он нарисовал у себя в мыслях, они могли бы быстро убить ее и пополнить свой запас бекона.
— Хорошо, на одну лошадь меньше, — прокомментировал Длинный Билл. — Я думаю, что один из нас должен будет пересесть на вьючного мула, если капитан не намерен ходить пешком.
— Сомневаюсь, что он намерен идти пешком, ведь путь неблизкий, — сказал Колл, но не угадал, так как через несколько минут капитан объявил, что намерен поступить именно это.
— Пинающий Волк украл Гектора, когда Гектор мочился. Только в этом случае он мог подойти к нему, — объявил Скалл людям. — Знаменитая Обувь понял это. Взял его, пока тот мочился. Знаменитая Обувь думает, что он, возможно, прошептал заклинание на ухо, но я сомневаюсь в этом.