Тана был очень зол на двух мужчин, которые выступили против него. Он обдумывал, как схватиться с ними обоими.
Быстрая Антилопа никогда не был сильным бойцом, но Большая Шея им был. Хотя он и выглядел старым, он двигался быстро и был почти так же силен, как и Бизоний Горб. Единственный способ победить его — это убить его стрелой или выстрелить из ружья, и Тана, хотя и был в ярости, знал, что его не похвалят в племени, если он убьет Большую Шею из-за белой женщины.
— Посади ее на лошадь, — сказал Быстрая Антилопа. — Ты можете побить ее еще немного сегодня вечером.
Но ярость Тана была слишком велика. Он не будет поступать так, как от него требуют. Если ему не могут оставить женщину для пыток, то, по крайней мере, он может просто убить ее. Это одобрил бы его отец. Он смотрел на нее, как она съежилась под небольшим одеялом со своими детьми. Он желал ее смерти, и хотел, чтобы она знала, что смерть близка.
— Ты можешь посадить детей на лошадь, — сказал он Большой Шее. — Я собираюсь убить женщину.
Тана вынул нож и начал петь песню смерти. Он посмотрел на женщину и махнул ножом в ее сторону. Он хотел, чтобы она знала, что он скоро переступит через костер и перережет ей горло.
Сатай почувствовал тревогу, и не из-за того, что Тана так решительно был настроен на убийство женщины. Он огляделся. Большая Шея и Быстрая Антилопа тоже были обеспокоены. Они подняли оружие и посмотрели вокруг. Хотя никто не видел никакой опасности, все чувствовали, что что-то было не так, все, кроме Тана, который наступал на испуганную белую женщину, размахивая ножом и громко распевая песню смерти.
Тана перепрыгнул через костер и схватил белую женщину за ее длинные волосы. Он оттащил ее от детей — так она сильнее испугается, прежде чем он приставит нож к ее горлу. Он снова протащил ее через огонь и поднял ее так, чтобы удобнее было перерезать ей горло, но Быстрая Антилопа вдруг пробежал мимо него, слегка толкнув его.
Пуля попала в Тана и отбросила его далеко от женщины, прежде чем он увидел всадников, мчавшихся к ним. Он перекатился над землей и увидел, что Быстрая Антилопа тоже упал. Несколько всадников скакали к ним, и скакали быстро. Большая Шея был уже среди лошадей. Тана хотел дотянуться до своего ружья, но его ружье лежало в нескольких ярдах от него. Всадники мчались вниз по невысокому склону в сторону лагеря. Тана увидел, как Большая Шея прыгнул на лошадь и попытался бежать, но прежде, чем он даже успел покинуть пределы лагеря, пуля сбила его с коня. Тана почти достал ружье, когда в него попала еще одна пуля. Это остановило его. Почва, на которую он упал, была песчаной. Он хотел дотянуться до ружья, но не мог его видеть.
Ощущение было такое, что песок засыпал веки, они были настолько тяжелыми, что он не мог открыть глаза. Он услышал всадников, гарцевавших рядом, но песок настолько тяжело придавил веки, что он позволил ему засыпать себя полностью. Он перестал бояться всадников. Он хотел только уснуть.
22
План, наспех разработанный, состоял в том, чтобы восемь конных рейнджеров атаковали четырех воинов-команчей, в основном для того, чтобы отвлечь их внимание. Дитс охранял запасных лошадей. Колл и Огастес спешились и подползли на расстояние ста ярдов к лагерю, как раз в то время, когда команчи спорили о женщине. Когда молодой воин замахнулся ножом на женщину, Огастес выстрелил в него, а когда юноша приподнялся, он выстрелил в него во второй раз. Колл подстрелил двух воинов, стоявших с оружием. В одного он стрелял трижды.
К тому времени конные рейнджеры были почти в лагере во главе с Тедди Битти. Некоторые из них стреляли в большого воина, который вскочил на лошадь и пытался бежать, но выстрел, который сбросил его на землю, принадлежал Гасу Маккрею.
Колл поспешил в лагерь и убедился, что все четыре команча были мертвы. Большинство людей, включая Огастеса, были ошеломлены тем, что бой закончился так быстро.
— Они мертвы, Вудро, мертвы, — заверил его Огастес.
Все они были удивлены, что победа досталась так легко.
— Я думаю, что нас поощрят, когда вернемся домой, — сказал Гас, перезаряжая свое ружье.
— Нечем поощрять нас, мы уже и так капитаны, — напомнил ему Колл. — Если это недостаточно высокий чин для тебя, то я думаю, что ты просто должен баллотироваться на пост губернатора.
— Его никогда не выберут, он чересчур развратный, — сказал Длинный Билл.
Гас опустился на колени возле индейского юноши, чтобы определить, куда он попал в него. Дитс приблизился, ведя запасных лошадей, и начал помогать двум детям.
Колл снял с седла плащ и отдал его женщине, которая была почти голая. Она взяла плащ, но не поблагодарила и не смотрела на них. Она смотрела в сторону.
Конечно, он понимал, что она находилась всего на волосок от смерти. Она просто еще не могла понять, что спасена. Возможно, перед ее невидящим взором все еще стоял нож, занесенный над ней.
— Вы спасены, мэм, мы поспели как раз вовремя, — сказал Колл, прежде чем отступить назад.
Он не считал уместным говорить что-то еще или попытаться вывести женщину из того состояния, в котором она находилась. Такое состояние было вызвано пережитым ею, а в том, что она пережила слишком много, он не сомневался. Если оставить ее в одиночестве, она может прийти в себя, хотя он и не исключал возможности, что она никогда не придет в себя. Без сомнения было только одно – люди, которые хотели убить ее, были мертвы.
— Ты сделал прекрасный выстрел, чтобы спасти ее от этого звереныша. Он едва не убил ее, — сказал Колл Гасу. — Все четверо мертвы, и мы вернули назад женщину и детей, а кроме того и несколько лошадей. Пока что мы неплохие капитаны.
Огастес думал о том, как быстро это произошло — несколько секунд, и четыре человека мертвы.
Дитс разговаривал с двумя детьми, пока другие рейнджеры бродили вокруг. Нили Диккенс веселел на глазах от осознания того, что он жив. Длинный Билл занимался подсчетом лошадей, которых они добыли, всего их было четырнадцать.
— Полагаю, теперь мы не будем голодать, парни, даже если совсем заблудимся, — сказал он. — Мы сейчас получили конину. Конину на своих копытах.
Пи Ай атаковал индейцев с остальными людьми, но не стрелял из своего ружья — он думал, что вряд ли попадет во время скачки на такой скорости. Пи Ай слышал так много рассказов о том, как чертовски ловко индейцы обращаются с томагавками и палицами, что во время скачки как можно ниже наклонялся к шее лошади, надеясь избежать томагавка или, возможно, стрелы. Но потом оказалось, они атаковали всего четырех воинов, которые были уже мертвы к тому времени, когда он достиг лагеря. Только у одного из воинов был томагавк, а их ружья выглядели старее и хуже, чем даже его собственное. Пи Ай отправился, чтобы присмотреть за лошадьми, пока Дитс заботился об испуганных детях.
Он чувствовал слабость, такую слабость, что подумал о том, что, возможно, придется присесть. Но даже таким он выглядел лучше Нили Диккенса, который, пройдя фазу приятного возбуждения, вдруг ослабел и упал в обморок.
Нили рухнул, как подкошенный, но, поскольку ни один из команчей не стрелял, никто не подумал, что Нили мертв. Тедди Битти несколько раз обмахнул его шляпой, а затем больше не обращал на него внимания.
— Он не ранен, маленький мошенник, — сказал Тедди. — Пусть немного поваляется, я думаю.
Колл заметил, что у женщины было много крови на ногах. Путешествие, должно быть, было суровым.
— Нам надо уходить, — сказал он Огастесу. — Эти четверо мертвы, но поблизости может быть еще сорок.
— Или больше четырехсот, кто знает? — ответил Огастес.
Бой оставил в нем, кажется, какое-то чувство опустошенности, все люди, казалось, чувствовали подобное, даже Колл. Но им нельзя было расслабляться недалеко от лагеря Бизоньего Горба на севере.
— Похороним их, Вудро? — спросил он, показывая в направлении мертвых воинов.
Это был вопрос, над которым Колл раньше не задумывался.
Было четыре мертвых команча. Хоронить их, или оставить там, где они лежат?
— Мне говорили, что команчи сами хоронят своих, — сказал он, уверенный в том, что в этом случае был прав.