Днем раньше он подстрелил маленькую сову и планировал на ужин суп из совы.
— Привет, сэр, какой приятный сюрприз, — сказал Айниш, когда старик подошел к месту, где они его ждали. — Меня зовут Айниш Скалл, я бостонец, а это Знаменитая Обувь, великий профессор по чтению следов. Если вы хотите присоединиться к нам и поужинать, у нас есть суп из совы.
Старик остановил на Скалле свои живые голубые глаза.
— Ты можешь плевать табачный сок вверх и вниз перед собой, — сказал старик голосом, далеким от слабого. — Я получу табачную жвачку, которую ты оставляешь после всех своих расточительных плевков.
Скалл сунул руку в карман и вытащил брикет, сильно потерявший в размерах, и просто передал его старику, который сейчас говорил как ни в чем не бывало, как будто они встретились в Бостон-Коммон[11].
— Это правда, я расточителен со своими плевками, — сказал Скалл. — Угощайтесь этим табаком. Как насчет супа из совы?
— Я воздержусь. Не перевариваю суп из совы, — сказал старик. Он нес длинное ружье, приклад которого он упер в землю. Затем он удобно оперся на свое оружие.
— Боюсь, что это слабое предложение, но у нас ничего больше нет, — признался Скалл.
— Не беспокойтесь. Мой волк принесет мне хищную птицу, — сказал старик. Он поднял одну ногу и положил ее на другое бедро.
— Меня зовут Айниш Скалл, и я преследую конокрада, — сказал Скалл. — Украли моего боевого коня, и я хочу получить его обратно. Кто вы, могу ли я спросить?
— Я Софония, Господь последнего дня, — ответил старик. Снизу на реке послышался вой волка.
— Простите, кто вы? — спросил Скалл.
— Я — Господь последнего дня, — повторил старик. — Это воет мой волк, подает мне знак, что поймал вкусную хищную птицу.
Он поставил ногу на землю и без слов или жестов отправился вниз по реке.
Знаменитая Обувь сделал жест. На возвышении, еще освещенном последними лучами солнца, ждал волк. Старик вскоре потерялся в сумерках.
— Вот это номер, — сказал Скалл. — Я остался без моего табака, и не знаю, что делать. Почему он называет себя «Господь последнего дня»? Что это значит?
— Апачи, возможно, правы, — ответил Знаменитая Обувь. — Когда ты увидишь Одинокого Старика, твой последний день может быть близок.
— Если мне конец, то я хотел бы сначала вкусно поесть, — заметил Скалл. — Но я не могу, так как охота отвратительная.
— Нам не надо есть сову. Я слышу уток, — ответил Знаменитая Обувь.
Скалл услышал их тоже и, осмотревшись, увидел большую стаю чирков, описавших полукруг над рекой и вернувшихся, чтобы сесть на воду.
— Когда стемнеет, я поймаю их, — сказал Знаменитая Обувь.
— Сделай это сам, а я в любом случае хочу обжечь эту сову, — сказал Скалл. — Я не хочу переводить пищу.
28
Когда Три Птицы догнал Пинающего Волка, тот выходил из оврага, таща маленькую антилопу, которую он только что убил. Антилопа была детенышем, но Три Птицы все равно был рад. У них было мало мяса после кражи Бизоньего Коня. При виде мертвого детеныша голодный Три Птицы позабыл свои новости.
— Давай приготовим его сейчас, — сказал он. — Почему ты не подстрелил его мать?
— А почему ты не убил ее? — спросил Пинающий Волк. — Где ты был?
— Я прошел долгий путь, чтобы обнаружить Скалла, — сказал Три Птицы. — Он преследует нас, но пешком.
Вначале Пинающий Волк не поверил этому.
Три Птицы часто жил в своих видениях несколько дней подряд. Нередко он ездил кругами так долго, мечтая, что забывал, какое поручение ему дали. Когда кто-то напоминал ему, что он должен представить конкретные сведения, он часто просто нес первое, что пришло ему в голову. Вероятно, то же было и в этот раз, когда он утверждал, что Скалл преследует их пешком. Пинающий Волк ожидал преследования и постоянно поддерживал быстрый темп, чтобы ускользнуть от него.
Как Скалл хочет догнать его, если он пеший? Он послал Трех Птиц на разведку, предполагая, что, возможно, Бизоний Горб или какие-нибудь другие воины напали на Скалла и убили его.
Теперь, однако, Три Птицы вернулся с какой-то сказкой, в которую не может поверить ни один разумный человек. Три Птицы просто пытался правдоподобно объяснить, почему отсутствовал четыре дня. Теперь он мог думать только о том, как набить брюхо маленькой антилопой.
— Я тебе не верю. У Скалла несколько лошадей, — сказал Пинающий Волк. — Почему же он идет за нами пешком?
Три Птицы обиделся. Он ездил несколько дней, с небольшим запасом еды, в стране врага, чтобы выяснить то, что хотел знать Пинающий Волк. Он принес сведения, и теперь Пинающий Волк ему не верит.
— Он идет за нами пешком, и кикапу с ним, — сказал он. — Скалл отстает от нас на четыре дня, но он ходит быстро и мало спит. Если мы подождем, то можем убить и его, и кикапу.
Пинающий Волк решил немного подумать, пока обдирал молодую антилопу. Три Птицы, как правило, признавал свою ложь, будучи разоблаченным, но сейчас он не признавал лжи, а это может означать, что нет никакой лжи. Большой Конь Скалл был известен своими странностями. Часто он обдирал птичек, которые были слишком малы, чтобы их съесть. Затем он выбрасывал птиц и пересыпал их кожу солью. Когда он путешествовал, то иногда собирал жуков и других мелких насекомых и складывал их в маленькие баночки. Однажды он даже упаковал в мешок несколько летучих мышей, которые вылетели из пещеры. Ясно было, что это какое-то колдовство. То, что он решил преследовать их пешком, было лишним доказательством того, что он был колдуном. Многие индейцы охотятся на равнинах, и если бы они увидели Скалла, то убили бы его, но он все еще жив, что предполагает великое колдовство.
— Знаменитая Обувь хочет спать, но Скалл будит его и заставляет идти, — сказал Три Птицы. — Когда нет луны, они жгут прутья, чтобы увидеть следы.
Пинающий Волк поверил Трем Птицам. Он отдал ему лучшие части детеныша за то, что он быстро доставил ему сведения.
— Мы скоро будет в Сьерра, — сказал Пинающий Волк. — Аумадо найдет нас. Я не знаю, что он сделает. Я думаю, что ему понравится Бизоний Конь, но не уверен. Может быть, ему не понравится, что мы пришли.
Три Птицы ел так усердно, что никак не мог понять, к чему Пинающий Волк клонит.
Конечно, никто не знал, чего Аумадо хочет, или что он сделает. Он был Черным Вакейро. Он убил столько людей, что все уже потеряли счет. Иногда он убивал целыми деревнями, бросая всех людей в колодец и давая им утонуть, или он мог заставить жителей вырыть яму, а затем похоронить их заживо.
У него был один старик, который был мастером по сдиранию кожи. Иногда он поручал старику содрать всю кожу с мужчины или женщины, которые сделали то, что ему не нравится. Он сажал людей на заостренные деревья, и деревья протыкали их насквозь. Бессмысленно было говорить о том, что этому человеку может понравиться или не понравиться.
— Если мы не понравимся ему, он может посадить нас на дерево, — сказал Пинающий Волк.
Три Птицы был еще более озадачен. Зачем Пинающий Волк рассказывает ему то, что давно известно? Аумадо приносит только зло.
Иногда он подвешивал людей в клетках и обрекал на голодную смерть. Или он мог бросить их в яму, полную скорпионов и змей. Но все это было известно среди команчей, многие из которых умерли от рук Черного Вакейро. Разве Пинающий Волк думает, что такие разговоры испугают его? Или предполагает, что он сбежит, как трус?
— Я не знаю, зачем ты ведешь Бизоньего Коня к этому человеку, но если ты так решил, то я пойду тоже, — сказал Три Птицы.
— Это твой выбор, — ответил Пинающий Волк.
Ему было немного стыдно за себя, за то, что он пытался напугать Трех Птиц. Три Птицы был храбрым воином, хотя он и не был слишком хорошим бойцом и часто блуждал в видениях в то время, когда он должен был больше внимания уделять насущным делам.
Когда он украл Бизоньего Коня, он думал, что отведет его к Аумадо в одиночку. Поднимется много шума. Он украл большую лошадь у самого могущественного техасца и продал ее внушающим ужас бандитам юга. Никто не совершал такого. Об этом будут петь вечно. Даже если Аумадо убьет его, этот подвиг всегда будет жить в песнях.