— Ты веришь ему, Вудро? — спросил Длинный Билл. — Моя жена в Остине, моя Перл.
— Я не вижу причин для него лгать нам, — сказал Колл.
— Клара, — сказал Гас. — Боже мой. Интересно, успела ли она уехать до нападения.
«Спряталась ли Мэгги туда, куда я ей показал», подумал Колл.
— Вудро, нам надо возвращаться, — сказал Огастес. — Если они и правда сожгли Остин, то Клара может быть погибла.
Длинный Билл помнил пленницу, которою они спасли, Моди Кларк, теперь сошедшую с ума. Что, если команчи достали Перл, и теперь она в таком же состоянии?
— Капитан, давайте вернемся, — сказал он.
Огастес смотрел на пустыню, которую они только что пересекли. Теперь они должны будут повторно пересекать ее, долго, с глубокими переживаниями.
— Боже, как жаль, что я не птица, — сказал Гас. — Как жаль, что я не могу просто полететь домой.
— Ты не птица, Гас, — сказал Колл.
Все рейнджеры, даже Дитс, были потрясены новостями от Бена Лайли. Отряд индейцев, достаточно большой, чтобы атаковать Остин и сжечь его почти полностью, был катастрофой, которую трудно было так просто представить.
Колл тоже был потрясен. В первый раз, когда он и Огастес пришли на Пекос с малочисленным отрядом рейнджеров, всего девять команчей во главе с Бизоньим Горбом напали на них, убили трех человек и захватили их боеприпасы. Ни одного из девяти команчей так и не задела пуля рейнджера. Если тысяча воинов действительно напала на поселения, ничто не могло защитить Остин, когда они добрались до него.
— Ты не птица, — повторил он Гасу. — Мы не можем улететь. Мы должны будем ехать, и мы не должны истощить наших лошадей, потому что других нелегко будет найти на обратном пути. Бизоний Горб, вероятно, угнал большинство лошадей с ранчо на нашем пути.
— Я не хочу заботиться о проклятых лошадях, я просто надеюсь, что он не забрал мою жену, — сказал Длинный Билл. — Забрал ее или задрал ей подол. Я не думаю, что смогу обойтись без своей Перл. Я не должен был оставлять ее ради такой глупой погони, как эта.
Огастес, хотя и сам подавленный, видел мучение на лице Длинного Билла и подумал, что может быть небольшая шутка могла бы помочь.
— Успокойся, Билли, — сказал он. — Перл слишком властная, чтобы ее могли украсть. Она спорами довела бы этих команчей до изнеможения. Я думаю, что она будет готова руководить тобой, когда мы вернемся.
Шутка не имела никакого эффекта. Длинный Билл испытывал острую тоску. Рейнджеры сидели молча, пока Дитс не закончил отрезать лучшие, по его мнению, куски медвежатины.
— Я думаю, что капитан Скалл должен будет сам найти путь назад, — сказал Колл, глядя на юг.
Затем он повернул свою лошадь, и небольшой отряд отправился в долгий путь домой, при этом каждый человек задавался вопросом, что они найдут там, когда доберутся.
12
Бизоний Горб, отправившись к Великой воде, взял с собой только одного человека. Он взял Червя, шамана. Триумф великого набега был полным. Команчи преследовали и убивали техасцев в одном за другим городах и даже разгромили отряд солдат в голубых мундирах, которые атаковали их глупо, не разобравшись, с каким количеством воинов они столкнулись. К тому времени команчи гнали больше тысячи похищенных лошадей. Голубым мундирам удалось отбить несколько лошадей, но затем они вынуждены были бросить их и спасать свои жизни. Один солдат, лошадь которого захромала, упал позади всех. Когда его ружье дало осечку, Голубая Утка убил его копьем. Бизоний Горб гордился бы этим, если бы Голубая Утка не испортил свой подвиг чрезмерным хвастовством у лагерного костра той же ночью. Не такой уж великий подвиг, чтобы убить белого солдата, лошадь которого захромала, а ружье не выстрелило. Голубая Утка также чрезмерно хвастался изнасилованиями.
Бизоний Горб поначалу хотел взять Голубую Утку и несколько воинов к Великой воде, но, послушав хвастовство Голубой Утки, он решил оставить мальчишку — пусть самостоятельно отправляется назад на равнины. Он не хотел видеть такого хвастуна рядом. Многие воины все еще были ошалевшими от крови. Они не хотели прекращать убийства только ради того, чтобы увидеть море.
На следующее после стычки с солдатами утро Бизоний Горб решил оставить военный отряд и отправиться в сопровождении только одного Червя к Великой воде. Набег закончился большой победой. Все техасцы снова узнали, что сила команчей все еще велика. Техасцы были рассеяны и запуганы.
У них были свои мертвые, которых надо было хоронить, и раненые, которых надо было лечить. Когда-то солдаты в голубых мундирах придут на Льяно, но это произойдет не скоро.
Бизоний Горб разговаривал с некоторыми вождями, которые присоединились к набегу со своими воинами. Он посоветовал им разбиться на отряды в сорок или пятьдесят человек и просачиваться назад на равнины вдоль старых троп. Если белые надумают преследовать их — в чем он сомневался, — то им придется выбирать, какой отряд преследовать.
Когда Голубая Утка увидел, что его отец готовится уехать только с одним старым Червем, он подбежал поближе и наблюдал за своим отцом, наполняющим колчан стрелами. Бизоний Горб занимался стрелами большую часть ночи, проверяя, чтобы наконечники были хорошо закреплены.
— Я пойду с тобой, — сказал Голубая Утка. — Возможно, я понадоблюсь тебе.
— Нет, ты поедешь с лошадьми, — сообщил ему Бизоний Горб. — Держите их вместе и передвигайтесь быстро. Приведите их в каньон и не потеряйте никого. Я приеду через несколько дней с Червем.
Голубая Утка разозлился. Теперь он был воином — он убил солдата — и все же его отец рассматривал его как погонщика лошадей.
— Что, если техасцы устроят тебе засаду? — спросил он. — Не много помощи ты получишь от этого старика.
— Мне не надо много помощи, — ответил Бизоний Горб.
Его утомляли вечные споры со своим сыном. Мальчишка никогда не принимал приказы просто, как должен это делать послушный сын. У него всегда находились слова на каждое распоряжение. Поскольку Голубая Утка был так невежлив, Бизоний Горб должен был постоянно напоминать себе, что он был также и храбр. Он был одним из самых храбрых молодых людей в племени.
Бизоний Горб также был храбр в молодости, но все же он не был непочтителен. Его отца звали Две Стрелы. Когда-то он убил самого большого медведя гризли, какого кто-то когда-либо видел, всего двумя стрелами. Бизоний Горб никогда не смел подвергать сомнению любой приказ Двух Стрел. Он редко говорил со своим отцом, если Две Стрелы не спрашивал его. Он не посмел бы быть таким грубым, каким был Голубая Утка.
Голубой Утке не нравилось, что его отсылают домой с лошадьми. Он дулся и злился, и оскорбил двух молодых воинов, надеясь схватиться с ними.
Бизоний Горб видел все это, но не обращал внимания. Он собрал свои вещи, жестом пригласил Червя следовать за ним и покинул лагерь. Отъезд для него был облегчением. Он еще раз испытал гордость за то, что сумел собрать столько воинов, перед которыми белые не сумели устоять. Но сейчас он чувствовал потребность остаться в одиночестве, спокойно ехать по земле и заботиться самому о себе, без того, чтобы быть посредником в спорах и принимать решения для такого количества воинов.
Червь был стар, он был тихим человеком. Он мог говорить пророчества и произносить заклинания, но, в основном, он был молчалив и осторожен, путешествовать с ним было удовольствием. В течение двух дней они ехали сквозь страну, густо поросшую кустарником, страну, где водилось много броненосцев. Червь особенно любил мясо броненосца — маленькие чешуйчатые животные, казалось, забавляли его. Иногда он ловил броненосца, который наполовину был в своей норе, и щекотал ему яички, чтобы заставить его выйти. Когда он готовил броненосца, он тщательно сохранял чешуйчатую броню, которая защищала животное. Скоро у него было несколько панцирей броненосцев, свисающих с его багажа.
— Почему ты так любишь это мясо? — спросил его однажды ночью Бизоний Горб – это был их последний лагерь перед Великой водой. В тот день сам он убил пекари и ел его. С его точки зрения свинья, безусловно, была намного вкуснее, чем броненосец.
Червь редко отвечал прямо на поставленный вопрос.