Возникла пауза – эту чисто человеческую манеру Дахака делать в разговоре паузы МакИнтайр ценил очень высоко. Очень трудно собраться с мыслями самому, когда твой собеседник отвечает мгновенно, совершенно не делая пауз на размышление.
– Отлично, – ответил наконец Дахак. – Но, при всем моем уважении, должен сказать, что твой план основывается на не до конца ясных, продуманных лишь наполовину, общих местах.
– Ну и что из того? У тебя был не один десяток тысячелетий, чтобы придумать план получше. И где он?
– Это нечестно. Ты капитан, и командование – твоя задача, не моя.
– Тогда заткнись и делай, что тебе говорят, – решительно сказал МакИнтайр и улыбнулся.
– Хорошо.
– Ладно, готов ли супрессор?
– Да, готов. Мои роботы уже погрузили его на катер.
Повисла еще одна пауза, и МакИнтайр закрыл глаза. «Дахак, – подумал он, – мог бы дать ослу пару уроков упрямства».
– Однако я по-прежнему думаю, что тебе лучше было бы воспользоваться кораблем-спутником, который существенно больше. И вооружен.
– Дахак, – устало произнес МакИнтайр, – там порядка пяти тысяч мятежников, так? И у них восемь досветовых линкоров по восемьдесят тысяч тонн каждый?
– Да, правильно. Хотя…
– Прекрати немедленно! Я здесь царь и бог, я твой командир! Еще у них есть несколько тяжелых крейсеров, несколько бронированных боевых машин, трансатмосферных истребителей и достаточно людей для комплектации экипажа, каждый из которых защищен персональной броней и вооружен личным оружием. Плюс у них есть возможность блокировать твою связь с роботами, если ты их пошлешь вперед?
– Да, Колин, – вздохнул Дахак.
– Тогда сейчас необходима тонкость, надо действовать тайно, а не ломиться в лобовую атаку. Мне нужно протащить супрессор на территорию их анклава, чтобы ты мог ликвидировать их защитное поле, иначе у нас нет ни малейших шансов.
– Но для этого тебе нужны их коды доступа и карта расположения входов и выходов, а получить все это можно только у самих мятежников.
– Я понимаю. – МакИнтайр положил ногу на ногу и нахмурился. Несомненно, мятежники внедрили своих людей в состав правящей верхушки ведущих стран мира, чтобы проложить себе путь к управлению геополитикой Земли, чем они и занимались два последних столетия. С этим приходилось считаться, как бы неприятно это ни было.
Это означало, что не могло быть и речи о том, чтобы обратиться за содействием к государственным структурам Земли. Жаль, что Дахак не мог использовать свои биосенсоры на таком расстоянии, это, по крайней мере, позволило бы им узнать, кто на самом деле является мятежником. Но даже если бы у него была такая возможность, это не помогло бы вычислить землян, которые были подкуплены мятежниками или работали на них, просто не зная, с кем связались.
Итак, оставался единственный путь, который одинаково не нравился ни Дахаку, ни МакИнтайру. Каким-то образом Колин должен был проникнуть на базу мятежников и деактивировать их защитное поле. План рискованный, но, если удастся прервать действие защитного щита, который не позволял Дахаку нанести удар по базе, у мятежников не будет иного выбора, кроме как сдаться или умереть. МакИнтайру было совершенно не важно, что они выберут, лишь бы они сделали это как можно скорее.
Первая автоматическая станция слежения уже была уничтожена кораблями ачуультани, идущими впереди основных сил. Хотя их корабли двигались довольно медленно, им оставалось всего чуть больше двух с половиной лет, чтобы достичь Солнечной системы… а ему – чтобы найти какой-нибудь способ остановить их.
На самом деле, этим он и руководствовался, желая найти какие-то каналы связи между Ану и NASA. Если бы он смог получить в свои руки какого-нибудь мятежника – хотя бы одного, – он смог бы тем или иным путем выудить информацию, которая была так нужна им с Дахаком. Однако каким должен быть его первый шаг? Колин до сих пор этого не знал, но каким бы ни был этот шаг, его невозможно совершить, не высовывая носа с корабля. МакИнтайр не стал расстраивать Дахака и сообщать ему, что собирается импровизировать, равно как и произносить имя своего единственного союзника на Земле. А то еще компьютер устроит собственный мятеж и откажется его отпустить!
– Ну ладно, – сказал он с наигранной веселостью, – пришло время отправляться.
Он встал на невидимую палубу, глядя, как Вселенная проплывает под подошвами его ботинок.
– Хорошо, Колин, – тихо сказал Дахак, и первый люк плавно открылся. Из отверстия полился яркий свет, образуя огромный светящийся столп на фоне космического мрака, нарушаемого лишь слабым мерцанием звезд.
МакИнтайр расправил плечи и шагнул в него.
– Удачной охоты, капитан, – шепотом произнес компьютер.
– Я прижму их к стенке, – самоуверенно заявил МакИнтайр, надеясь, что все будет именно так, как он сейчас себя убеждает.
Серебряная ночь тихо опустилась на горы Колорадо. Он летел, не включая света, производя шума не больше, чем шепот ветра. Его не мог засечь никакой радар. Поле невидимости, генерируемое катером, делало его угольно-черной, абсолютно поглощающей дырой.
Колин плавно спустился ниже, проскользнув в долину, расположенную между вершинами Крипл-Крик и Пайкс-Пик, и увидел облака, плывущие на восток над Колорадо-Спрингс. Катер выдвинул свои шасси-подпорки и затем приземлился с негромким гудением.
МакИнтайр, сидя в кресле, долго и внимательно всматривался в ночь, пытаясь разобраться в собственных эмоциях.
Он испытал огромное, искреннее облегчение, прикоснувшись к родной земле, но это чувство затмевали другие ощущения, которых он еще не мог понять. Ощущение того, что он здесь чужой. Осознание риска, на который он пошел, прилетев сюда. И еще множество других эмоций. Эти шесть месяцев изменили его больше, чем он думал, улетая с «Дахака».
С грустью он осознал, что больше не является жителем Земли. Горизонты его восприятия расширились. Нравилось ему это или нет, он стал эмигрантом, и горькое понимание этого заставляло его любить родную планету еще больше. Он был чужестранцем, но Земля была его родиной, его домом, который постоянно являлся ему во снах, и его красоты навсегда отпечатались в памяти.
МакИнтайр очнулся от своих мечтаний. Ночь за бортом его катера была наполнена тишиной, нарушаемой лишь бегающими и летающими вокруг живыми существами, и ему не следовало более медлить.
Он погасил дисплей и внутренний свет и наклонился, чтобы отсоединить прикрепленный к полу позади его капитанского кресла супрессор. Он был не очень велик, однако очень много весил. В него можно было бы встроить маленький антигравитатор, однако Колин решил не рисковать. В выключенном состоянии супрессор представлял собою просто средних размеров коробку из металла и пластика. Включенный антигравитатор – другое дело, сам факт его обнаружения на Земле повлек бы за собой гибель всех их начинаний. В конце концов, супрессор весил меньше трехсот килограммов.
Колин просунул руки в лямки, приделанные к супрессору, как к рюкзаку, под который тот и был замаскирован, открыл люк и шагнул на поросшую травой землю.
Он отошел от катера, и люк закрылся, послушный приказу его нейроинтерфейса. Компьютеры, установленные на катере, были созданы по образу Дахака. Разумеется, они не были настолько умны, поэтому приходилось как можно более четко формулировать для них ментальные приказы.
Посадочные шасси втянулись внутрь, катер на миг тихо завис в воздухе, а потом столь же тихо растворился в ночи.
МакИнтайр развернулся и сверился со встроенной навигационной системой. Местность, расстилавшаяся вокруг, выглядела довольно дикой, но не настолько, чтобы представлять какие-то реальные трудности. Колин просунул большие пальцы рук под лямки рюкзака и отправился в путь, скользя в темноте, подобно тени.
Ему потребовался час, чтобы достичь вершины горы, откуда открывался вид на Колорадо-Спрингс, и здесь он остановился. Не потому что устал, а потому что хотел повнимательнее рассмотреть огни в раскинувшейся перед ним долине.