У Сун Лянь давно уже текли слёзы. Отвернувшись, она тихо проговорила:
— Я понимаю, не надо ничего объяснять. Теперь я нисколечко тебя не виню, правда, нисколечко.
Опьянела Сун Лянь уже после того, как Фэй Пу ушёл. Лицо у неё раскраснелось, и она выплясывала нетвёрдыми шагами по комнате, размахивая руками. Прибежавшей матушке Сун было не успокоить её, и она стала кричать Чэнь Цзоцяня. Тот пришёл. Войдя в комнату, он тут же попал в объятия Сун Лянь. От неё так и разило перегаром, и она несла всякую чепуху.
Чэнь обратился к матушке Сун:
— С чего это она пить начала?
— Откуда мне знать. Она мне о своих сердечных делах разве скажет?
Чэнь стал посылать её к Юй Жу за лекарством, чтобы привести Сун Лянь в чувство, но Сун Лянь сразу закричала:
— Не смей ходить, не смей говорить этой старой ведьме!
Чэнь брезгливо оттолкнул её на кровать:
— Ты только взгляни на себя, совсем спятила, не боишься, что над тобой смеяться станут!
Сун Лянь тут же вскочила и повисла у него на шее:
— Барин, составь мне сегодня вечером компанию, а то любить меня совсем некому, полюбил бы ты меня, барин.
— Ну как мне тебя такую любить, — сказал Чэнь, как бы снисходя до неё. — Я уж лучше сучку какую полюблю.
Прослышав, что Сун Лянь напилась, Юй Жу не замедлила явиться. Пробормотав несколько раз на пороге «Амитофо, Амитофо», она вошла и расцепила Сун Лянь и Чэня.
— Дать ей лекарство? — спросила она.
Чэнь кивнул. Юй Жу попыталась было влить лекарство в рот Сун Лянь насильно, но та отпихнула её так, что Юй Жу отшатнулась.
— Ах, ты ещё руки распускать! — завопила она. — Покажите-ка этой сумасшедшей, где раки зимуют!
Чэнь с матушкой Сун подскочили, схватили Сун Лянь за руки, но как только Юй Жу влила-таки ей лекарство, Сун Лянь немедленно выплюнула его прямо ей в лицо.
— Что же вы никак не утихомирите её, барин! — заныла Юй Жу. — Эта чокнутая сейчас совсем разойдётся!
Чэнь держал Сун Лянь, обхватив её за талию, а она полностью размякла и повисла на нём, бормоча:
— Барин, не уходи, буду делать сегодня, что захочешь: скажешь лизать — пожалуйста, гладить — пожалуйста, всё сделаю по-твоему, только не уходи.
Чэнь был настолько взбешён, что не мог выговорить ни слова, а Юй Жу, не желая больше слышать этого, подскочила к Сун Лянь и влепила ей затрещину:
— Бесстыжая тварь! Вот до чего вы её избаловали, барин!
В комнатке южного флигеля стоял такой шум, что из садика сбежался народ. Чэнь велел матушке Сун запереть дверь и не пускать никого из любителей поглазеть на происшествия.
— И так уже оскандалились дальше некуда, — заявила Юй Жу. — Чего уж теперь бояться, что кто-то увидит? Как только она потом людям в глаза глядеть будет!
— Ты встревай, да не очень! — осадил её Чэнь. — А то, гляжу, и тебе неплохо бы влить отрезвляющего.
Зажимая рот рукой, чтобы не рассмеяться, матушка Сун пошла в прихожую запирать дверь. Там она увидела старшего господского сына Фэй Пу, который, засунув руки в карманы брюк, неторопливо вышагивал по направлению к флигелю. Только она стала соображать, пускать его или не пускать, если он захочет войти, как он развернулся и пошёл обратно.
Прошёл первый большой снегопад, и на унылый, пустынный зимой садик заячьей опушкой лёг снежный покров. Ветви деревьев и карнизы кровли сделались ажурными и кристальнопрозрачными. Дети из семьи Чэнь, выбежав спозаранку во дворик, взялись лепить снежную бабу. Потом они принялись гоняться друг за другом и бросаться снежками прямо под окном Сун Лянь. Она слышала, как пронзительно заверещал Фэй Лань, поскользнулся и шлёпнулся в снег. А снег ослепительно сверкал, и всё окно было залито его девственной белизной. Ещё раздавалось неумолчное тиканье настенных часов. И всё было так явственно, так будило чувства, но Сун Лянь, словно побывав в царстве небесном, не хотела верить, что жива и что ей снова придётся день за днём влачить своё существование.
Ночью привиделась покойница Янь Эр. Она явилась стриженной наголо. Стоя во дворике у окна, она пыталась открыть его, раз за разом толкая руками. Сун Лянь было совсем не страшно. Она ждала, что Янь Эр жестоко отомстит ей, и продолжала спокойно лежать, думая, что окно, наверное, скоро подастся. Вошла Янь Эр неслышно, в руке она держала что-то вроде накладных локонов — круглый шиньон, какие прилаживают на голову барыни из состоятельных семей. «Где ты купила такие локоны?» — спросила Сун Лянь. «Там, у владыки преисподней, всего полно,» — отвечала Янь Эр. А потом, на глазах у Сун Лянь, вынула из этих локонов длинную шпильку и уколола её прямо в грудь. Сун Лянь ощутила укол, а потом стала стремительно проваливаться куда-то глубоко в темноту. Она решила, что это смерть и что действительно умерла, причём пробыла мёртвой очень долго, чуть ли не несколько десятков лет.