Цзюйдихоу обращался с ним чрезвычайно милостиво. Несколько месяцев спустя, когда Су У совершенно излечился, шаньюй отправил к нему своего советника Вэй Люя, чтобы тот вновь попытался склонить пленника на их сторону. Су У, однако, ответил такими поношениями, что Вэй Люй, смущенный, поспешил удалиться. Су У бросили в яму, где он от голода жевал войлок со снегом, а после сослали пасти овец на озеро Байкал, в безлюдную местность, со словами, что ему будет дозволено вернуться из ссылки, «когда бараны начнут давать молоко». Там Су У провел девятнадцать лет. Впрочем, история эта слишком известна, чтобы ее стоило рассказывать подробно.
Так или иначе, ко времени, когда Ли Лин окончательно уверился, что ему предстоит провести остаток жизни среди кочевников, Су У уже довольно долго жил простым пастухом, один на берегах холодного озера.
С Ли Лином они были дружны на протяжении двадцати лет и одновременно служили при дворе императора У-ди. Ли Лин знал Су У как человека временами упрямого и неуживчивого, но, несомненно, достойного и твердого в своих убеждениях. Когда, уже после отъезда посольства на север, в первый год Тяньхань, умерла мать Су У, Ли Лин сопровождал ее погребальную процессию до кладбища Янлин. А перед тем, как он сам отправился в поход против хунну, до него дошел слух, что жена Су У, отчаявшись дождаться супруга, сошлась с другим мужчиной. Военачальник тогда весьма негодовал, сокрушаясь о женском непостоянстве.
Тем не менее, оказавшись среди хунну, он не спешил встречаться со старым другом – и даже почувствовал облегчение, узнав, что того сослали на Байкал. Тем более Ли Лин не хотел видеть этого «пастуха с посольским жезлом» после того, как сам, оплакивая семью, отказался от желания вернуться на родину.
Через несколько лет правления шаньюя Хулугу прошел слух, что Су У более нет в живых. Хулугу, вспомнив о непреклонном посланнике, которого его отец Цзюйдихоу так и не смог подчинить, попросил Ли Лина проведать упрямца и, если тот жив, вновь попытаться смягчить его решимость. Шаньюй знал, что двое ханьцев прежде были дружны. Ли Лину ничего не оставалось, кроме как отправиться на север.
Путь его проходил по реке Туйин до слияния с рекой Туул, а оттуда – через леса на северо-запад. Там и сям по берегам до сих пор лежал снег. После нескольких дней путешествия, вдали, за горами и лесом, наконец показалась голубая гладь Байкала. Проводник из местного племени динлин отвел Ли Лина к бедной бревенчатой избе, из которой на редкий здесь звук человеческих голосов выбрался ее обитатель – с луком и стрелами в руках. Ли Лин не сразу узнал в заросшем бородой дикаре придворного чиновника Су У, прозывавшегося также Су Цзыцзин, – но тому было еще труднее распознать в одетом в меха князе хунну командира императорской конницы Ли Шаоцина, известного также как Ли Лин. Су У до этого момента и не подозревал, что его друг находится у хунну.
Растроганный встречей, Ли Лин мгновенно забыл обо всем, что до сих пор мешало ему увидеться с приятелем. Оба поначалу не могли вымолвить ни слова.
Слуги Ли Лина поставили неподалеку несколько юрт, и глухой, заброшенный угол стал выглядеть куда приветливее. В избу внесли угощения, привезенные гостями; в тот вечер окрестные птицы и звери с удивлением прислушивались к неслыханным здесь прежде звукам застолья и взрывам смеха. Ли Лин провел у друга несколько дней.
Рассказывать, как он переоделся в одежды хунну, было нелегко, но он открыл все как есть, не пытаясь себя выгородить. Что до Су У – от его хладнокровных речей о перенесенном за последние годы у Ли Лина сжималось сердце. Несколько лет назад в эти места заезжал младший брат шаньюя и, сжалившись над изгнанником, подарил ему припасов и одежды на целых три года. С тех пор, однако, великодушный князь умер, и Су У, чтобы выжить, приходилось раскапывать мерзлую землю в поисках мышиных тайников с зерном. Слухи о его смерти возникли, похоже, когда разбойники угнали у него весь скот – до последней овцы.
Ли Лин поведал Су У о кончине его матери, но так и не смог сказать правду о жене, которая бросила детей и заново вышла замуж.