– Это уже большой прогресс, – сказала Амбер, взглянув на лист бумаги с единственным именем. – Ты нашла близкого человека. Монахова Ирина… Это ведь женщина, да?
– Учились вместе, – пояснила Настя.
– А, колледж, понятно, – улыбнулась Амбер. – Кто из нас не экспериментировал в колледже! Что же, пусть женщина по имени Ирина пакует чемоданы, а сорок девять вакантных мест… Скажем, что это твой свадебный подарок бюджету Лионеи, внеплановая экономия средств. Ты ведь училась на экономическом, да? Кто тебе больше нравился – Фридман, Кейнс, Леонтьев, Смит?
Настя хотела возмущенно ответить, что Леонтьев может нравиться только каким-нибудь пенсионеркам, но почуяла в вопросе подвох и многозначительно промолчала.
Слова про «сорок девять вакантных мест» долго вертелись У Насти в голове, к этой фразе как магнитом подтягивались другие числительные, а потом Настя выдвинула ящик стола и вытащила пластиковую коробку с компакт-диском, на котором маркером было выведено «Песни для плохого настроения». Диск был записан пару лет назад, надпись почти стерлась, и в этом состояла особая прелесть серебристой болванки с пятнадцатью песнями, которые помогли Насте пройти через плохое настроение, и через очень плохое настроение, и через вещи, которые вообще не подлежали классификации типа «плохое хорошее». Это был привет из времени, которое ушло, незаметно уплыло туманным утром, не оставив прощальной записки; не объяснив, что же было раньше и что будет теперь…
– Какой еще, на фиг, Тушкан? – изумленно переспросил голос Монаховой в телефонной трубке. Настя напомнила.
– Ладно, – сказала Монахова. – Я попробую, хотя, по-моему, он вообще не выходит из своей каморки, сидит там целыми днями в обнимку с компьютером… Может, он вампир и боится дневного света? – хихикнула Монахова.
– Нет, он не вампир, – сказала Настя и подумала: «Приедешь в Лионею, я тебе покажу настоящего вампира. Или не покажу, поберегу твою нервную систему. Посмотрим».
Тушкан поначалу отказывался, но как-то неуверенно; Настя это почувствовала и дожала его посредством электронных писем и ночных звонков. Последний их разговор вышел довольно странным, впрочем, Тушкан оставался Тушканом, странным маленьким мальчиком, которому приятнее было общаться с компьютерами, чем с живыми людьми.
– То есть ты выходишь замуж за принца? – уточнил он.
– Ага.
– То есть ты теперь будешь принцессой?
– Типа того.
– Круто, – сказал Тушкан и некоторое время дышал в трубку. – А ты это…
– Что?
– Знаешь такую игру – «Корделиан-2»?
– Компьютерную игру? – уточнила Настя.
– Она есть и на других платформах, но… Да, компьютерная игра.
– Знаешь, мне как-то не до игр в последнее время, – сказала Настя. – Помню, у тебя я играла в какую-то из частей «Гарри Поттера» и еще во что-то про шпионов… Но никакого «Корделиана» я не помню. А что?
– Дворец в «Корделиане-2» очень похож на дворец в этой вашей Лионее. На фотографии, которые ты прислала. Я хочу посмотреть, как там внутри, похоже на игру или нет.
– То есть ты приедешь?
– Да. Принцесса… – В трубке раздались странные звуки, и Настя с запозданием сообразила, что это Тушкан посмеивается. – Пока, принцесса. Увидимся.
Третий официальный гость Анастасии Колесниковой оказался еще более странным персонажем, чем Тушкан. Дней за десять до свадьбы Насте позвонила Монахова, и ее голос был слегка встревоженным. Чуть-чуть. Как будто Монахова звонила, чтобы сообщить о пролетающих за окном слонах, причем ей было неудобно, что она лезет с такими глупостями, но ничего с этим поделать не может, потому что слоны и в самом деле летят, мерно помахивая ушами.
– Она узнала про твою свадьбу, и она решила, что тоже приглашена.
– Что?!
– Она уже всем раззвонила, что едет к тебе. Она собрала чемоданы, она купила подарки. Она считает тебя своей лучшей подругой.
– Но я-то ее почти не знаю! Мы с ней общались-то всего пару раз… Подожди, а как это она узнала про мою свадьбу? От кого это она узнала?
– Ну…
– Вот раз сама разболтала, сама и объясняй ей, что никто ее сюда не приглашал…
– Это будет жестоко. Она так ждет твоей свадьбы…
– Зря ждет, потому что…
– Настя, я не смогу ей это сказать. У меня язык не повернется.
– У тебя язык вращается во все стороны и со страшной силой, ты сама рассказывала, так что не надо мне ля-ля…
– Настя, у нее тут была депрессия. Какая-то личная трагедия, кто-то умер или что-то в этом роде… Она только стала приходить в себя, а ты…
– Что, я буду виновата? В том, что у тебя длинный язык, а она почему-то считает меня своей лучшей подругой?!
– Просто сделай доброе дело. Пусть ребенок порадуется. И еще, мне нужно будет хоть с кем-то общаться, у тебя наверняка будет дел по горло, а Тушкан, знаешь ли… Совсем не мой Уровень.
Это было десять дней назад, и теперь Армандо шпионским шепотом интересовался:
– Два других ваших официальных гостя?
– Один в «Оверлуке», сидит в своем номере и скорее всего играет в этого «Корделиана»… Второй… – Настя задумалась о том, что ни одно доброе дело не остается безнаказанным, и о том, что радости ребенка хороши, только если происходят на огороженной и охраняемой территории. – Второй…
– Она бегает по дворцу и фотографируется с гвардейцами, – подсказала Монахова. – Пока всех не перефотографирует, не успокоится.
– Ищет среди них мужчину своей мечты? – предположила Настя.
– Нет, просто пока на карте памяти есть свободное место, она будет бегать и фотографировать все подряд.
– А, – внезапно подал голос Армандо. – Так вот это кто. Высокая худая блондинка в розовом. Громко разговаривает и громко смеется. Все фотографирует.
– Это наша Оленька, – созналась Монахова.
– Ваш официальный гость? – уточнил Армандо у Насти. Она скорбно кивнула. – Я попрошу ваших официальных гостей вернуться в свои номера и подождать там вплоть до особых распоряжений.
– Что-то случилось? – Монахова изобразила обеспокоенность и желание срочно прижаться к надежному мужскому плечу.
– Ничего особенного, – сказала Настя с беспечной улыбкой. – Много шума из ничего. Не могут найти Дениса, вот и придумывают разные глупости…
– Не могут найти… То есть твой муж потерялся, – сделала вывод Монахова. – И ты считаешь, что в этом нет ничего особенного. Ясно. Молчу. Иду к себе в номер.
– Леди, – Армандо элегантно взял Монахову под руку, и та зарделась от счастья. – Если вдруг на выходе из дворца к вам обратятся люди с телевидения…
– Ротик на замочек, – прошептала Монахова, а потом как-то уж совсем неприлично рассмеялась.
– А если вдруг в «Оверлуке» ты встретишь Тушкана, пусть принесет сюда мой ноутбук, – крикнула Настя вслед Монаховой. – А то я здесь со скуки совсем одичаю!
Потом она повернулась к Армандо:
– Так что же у нас тут случилось? Все еще никак не можем найти моего дорогого мужа?
– Не можем, – согласился Армандо.
– Тогда я пойду к себе и поищу его под кроватью, ладно?
– Вообще-то вас ждет мистер Смайли. Он ждет вас в Северном крыле, принцесса Анастасия.
– Зачем он там меня ждет?
– Чтобы вы посмотрели на тело. На мертвое тело.
11
«Так я нашла Дениса Андерсона».
Логика повествования требовала здесь восклицательного знака, а может быть, и не одного, ведь речь о счастливом исходе долгих поисков, где было место и опасностям, и лишениям, и бессонным ночам, и нерегулярному питанию. Палец же упорно выбивал на клавиатуре точку, которая означала не радостный вопль победы, но усталый вздох, боль в мышцах, пропахшую дымом одежду… Ноги уже не держали ее, и Настя села на землю, уперлась подбородком в колени, стала ждать, когда же все кончится и можно будет ехать домой.
И Денис тоже выглядел неважно, в этих его кое-как заштопанных обносках, с расцарапанным лицом и светлыми полукружьями растертых слез на грязном лице.
– Ничего-ничего, – сказала ему тогда Настя. – Все уже кончилось. Все будет хорошо.
Наверное, не надо было произносить такое вслух. Наверное, это было излишним. Наверное, эти Настины слова достигли ушей какой-то злобной завистливой твари, и та, мерзко повизгивая, вытащила из чулана магическое кривое зеркало, отразившее произнесенные слова и вернувшее Насте их полную противоположность.