Глава 2
В ноябре 1941 года меня отозвали из партизанского отряда сначала в Москву, а потом отправили в Горький, на автомобильный завод. Здесь мне было поставлено две задачи — наладить и расширить выпуск снегоходов, а также совместно с другими инженерами спроектировать самоходную артиллерийскую остановку. Не буду описывать, каких усилий это мне стоило — довольно часто я с тоской вспоминал о вольготной жизни в партизанском отряде. Но, не смотря ни на что, с этими задачами мы справились и наша техника внесла весомый вклад в Победу, которая состоялась восьмого января 1944 года.
Для меня этот праздник был в самом деле со слезами на глазах — большая часть партизанского отряда была уничтожена летом 1943 года — Кузнецов, Антипов и многие другие погибли, а вскоре гестаповцами была ликвидирована и подпольная ячейка в Бобруйске. Ольга Коротаева была повешена двадцать второго августа и в ту же ночь она явилась мне во сне. Моя любимая девушка стояла в белом платье посреди поля покрытого ярко зеленой травой и с тоской смотрела мне в глаза.
— Прощай мой милый, извини, что так получилось… Жаль, мы с тобой больше никогда не свидимся, даже там, — она повернулась к поднимающемуся за её спиной огромному диску солнца и сделала шаг, отдаляясь от меня.
— Почему никогда?!
— В тебе течет кровь демона, туда тебе нет пути, — донеслись до меня её слова и Ольга и растворилась в лучах света.
Проснувшись тогда, я отчетливо осознал, что она погибла, но лишь через год узнал об этом наверняка. Потом я часто вспоминал её слова и пришел к выводу, что, вполне вероятно, тот сон был пророческим и создатели «Ареса» действительно как-то смогли заполучить эту самую кровь демона, которую добавляли в свой препарат. Где и как они смогли раздобыть эту мистическую субстанцию, я даже не мог предположить, но это легко объясняло все невероятные последствия употребления «Ареса». Кроме того, всю последующую жизнь я мучился от неизвестности — а что ждет меня после смерти? Может быть мне уготованы вечные муки ада? Но изменить ничего уже было нельзя, поэтому я продолжал жить, стараясь сделать как можно больше для развития и процветания моей Родины.
После окончания войны в течении пяти лет я заочно закончил политехнический институт, а затем моя карьера резко пошла вверх — в 1959 году я был назначен директором автозавода, а в 1965 Ленид Брежнев, которому очень нравились выпускавшиеся на моем заводе автомобили, назначил меня министром автомобильной промышленности, после чего я в течении пяти лет работал как ломовая лошадь, выводя советский автопром на лидирующие позиции в мире. На этой почве у меня получилось достичь взаимопонимания с Косыгиным, которого я со временем смог убедить в необходимости коренных экономических реформ. Начали мы с того, что вернули артели, потом расшили их сферу деятельности за счет общепита и ателье, кроме того во всех крупных городах были открыты магазины импортных товаров, где советские граждане могли за рубли прибрести многое из того, что производилось капиталистическими странами. Цены там, правда, были в два с половиной раза выше, чем если считать по официальному курсу, зато вопрос дефицита был фактически решен. Заводы и фабрики постепенно переводились на хозрасчет с дальним прицелом на акционирование — моей целью было развернуть советскую экономику по китайскому пути. Вроде бы всё шло хорошо, но поздней осенью 1974 года в мою «Волгу» на полном ходу врезался грузовик. Я даже подумать ни о чем не успел — свет фар, рев двигателя и всё… Уверен, это коммунисты-консерваторы постарались — в своей работе по реформированию экономики я постоянно сталкивался с их противодействием. Один Суслов чего стоил!
После этого я себя осознал уже здесь — маленьким мальчиком в древнеславянском племени миролюбов. Моя душа не вселилась в чужое тело, нет — я родился здесь от матери с отцом, но первое время абсолютно ничего не помнил о своей прежней жизни. А после достижения шести лет мне стали сниться подробные сны о моём прошлом. После таких снов у меня болела голова, повышалась температура, и так продолжалось около двух лет — слишком большой объем знаний требовалось усвоить детскому мозгу. Состояние моё временами было настолько плохим, что родители были уверены, что я долго не проживу, однако вопреки их опасениям, я выжил и теперь отличаюсь превосходным здоровьем, как, впрочем и вся моя новая родня — слабаки здесь долго не живут. После достижения мною восьмилетнего возраста сны о прошлом не прекратились, но стали реже и менее болезненными.